Если мы обратимся теперь к мотивам капиталистов и рабочих, то увидим следующее. Для рабочего, вообще, не может быть речи относительно выбора тех или иных производственных путей просто потому, что, как мы уже говорили и раньше, для него, поскольку он рабочий, не существует возможности самостоятельного производства. Самая постановка вопроса по отношению к рабочему нелепа. Что же касается капиталистов, то здесь можно обратить против Бёма его же собственное оружие. А именно, труд, как средство производства, позволяет капиталисту применять, вообще, какие бы то ни было «окольные пути»; настоящие гульдены будут «мёртвым капиталом», если они не будут оплодотворены трудом. Другими словами, «настоящие блага» капиталиста имеют для него смысл лишь постольку, поскольку он может превратить их в труд (абстрагируя от других средств производства). Поскольку, таким образом, речь идёт о противопоставлении денег (не говоря уже о предметах потребления, которые капиталисту, как таковые, абсолютно не нужны) труду, с точки зрения капиталистов, труд имеет более высокую субъективную ценность. Это видно из самого акта обмена; если бы капиталисту не было выгодно покупать труд, т. е. если бы он не ценил его субъективно выше своих гульденов, он бы его не покупал вовсе. Ибо капиталист заранее учитывает ту прибыль, которую он может получить, и этот учёт оказывает своё влияние на каждую данную оценку.
Поставим теперь вопрос в более общей формулировке. Пусть перед нами настоящие 1 000 гульденов и будущие 1 000 гульденов. Может ли капиталист ценить настоящие выше будущих? Может. Почему? Да потому, что «деньги родят деньги». Более высокая оценка «наличных» покоится на основе кредитных операций, а, следовательно, в конечном счёте на базисе прибыли. Такого рода типический для капиталистического общества случай не может быть привлечён для объяснения «нетрудовых доходов», ибо он сам их предполагает. С другой стороны, легко показать и иным путём, что перевес ценности настоящих благ не может объяснить прибыли. Мы видели, что при анализе «третьей причины» Бём-Баверк, в качестве основного аргумента в пользу переоценки настоящих благ и для объяснения прибыли, приводил тот факт, что настоящие блага дают возможность применять более производительные методы. Согласимся на время с таким преимуществом настоящих благ. Представим теперь себе, что капиталист, не имеющий денег и лишённый возможности применять более длинные производственные процессы, занимает деньги, платит за них известный процент. Ясно, что его прибыль не может быть объяснена здесь преимуществом настоящей суммы над будущей. Таким образом, «третья причина» оказывается ни при чём.
Мы подходили с разных сторон к оценке важнейшего аргумента Бём-Баверка, и все пути привели в один и тот же Рим: этот аргумент построен целиком на схоластических, крайне вымученных положениях, которые или противоречат действительности (оценки рабочего и капиталиста), или внутренне противоречивы (напр., третья причина, которая якобы независима от первых двух, определение ценности потребительных благ ценностью производительных и обратно, и т. д.). В стремлении вывести прибыль из разнообразия техники в различных предприятиях (более длинные и менее длинные производственные пути) ясно видно желание скрыть общие причины прибыли, вытекающие из классовой позиции буржуазии, прибыли, происхождение которой всячески затемняется своеобразной терминологией и схоластически-хитроумной манерой аргументации.