Единство националистических движений подвергалось повсюду суровым испытаниям. Правое крыло этих движений, опасаясь того, что общенациональная борьба, мобилизуя и организуя народные массы, способна создать условия для социальной революции, стремилось принизить роль рабочих и крестьян в антиимпериалистическом фронте, пыталось действовать осторожно путем переговоров и компромиссов с существующими властями и постоянно склонялось к предательству народных интересов и к заключению какого-то соглашения с колониальными властями. Левое же крыло этих движений, стремившееся на деле к сочетанию национальной свободы с социальным освобождением, неустанно стремилось к широкому участию масс в национальной борьбе и к бескомпромиссным революционным действиям. Но до тех пор, пока не была достигнута основная задача — завоевание национальной независимости, центростремительные силы оказывались в целом сильнее центробежных, и борьба за национальную независимость затмевала собою и поглощала борьбу за со-циальные преобразования.
Но как только основная цель национальных движений была окончательно достигнута, все это изменилось. Ослабевшие в результате второй мировой войны и неспособные более противостоять борьбе колоний за свое национальное освобождение империалистические державы были вынуждены склониться перед тем, что стало неизбежным, и предоставить политическую независимость тем странам, в которых антиимпериалистические силы оказались сильнее и в которых они не могли надеяться сохранять дольше свое колониальное господство. Как писал Джон Фостер Даллес,
«когда смолкли бои второй мировой войны, крупнейшей политической проблемой стала проблема колоний. Если бы Запад попытался увековечить status quo колониализма, то это неизбежно привело бы к жестоким революционным потрясениям и к его поражению. Единственная политика, имевшая шансы па успех, состояла в предоставлении мирным путем независимости наиболее передовой части семисотмиллионной массы людей, живущих в условиях колониальной зависимости»[7-44].
Однако после того, как проблема достижения национальной независимости — политической, но отнюдь не экономической — решена, неизбежно выступает более отчетливо и обостряется основной классовый конфликт антагонистического общества. И хотя ряд важнейших и даже основных проблем экономического и социального развития в колониальных и зависимых странах действительно тесно связан с вопросом о национальной независимости, существует, во всяком случае, не меньше других проблем, которые, наоборот, национальным вопросом запу-тываются и затушевываются. Ни угнетение и эксплуатация крестьянства землевладельческой аристократией, ни удушение промышленного развития монополистическими предприятиями не являются лишь национальными проблемами — они в той же мере, если не больше, представляют собою социальные проблемы и как таковые требуют надлежащего к себе отношения. Стало быть, после своего прихода к власти во вновь созданных государствах националистические движения неизбежно подвергаются процессу разложения. Социально разнородные элементы, весьма слабо связанные между собою в период антиимпериалистической борьбы, впоследствии более или менее быстро поляризуются и размежевываются на противостоящие друг другу в рамках нового общества классовые силы.
Быстрота этого распада национального единства и степень обострения внутренней классовой борьбы зависят от конкретных исторических условий в данной стране. Там, где передовые круги городского пролетариата сыграли основную роль в националистическом движении и где они оказались достаточно сильными и организованными, чтобы возглавить борьбу крестьянства за аграрную революцию, там распад в националистическом лагере происходит быстро. Буржуазные элементы этого движения, сразу же напуганные появившимся перед ними призраком социальной революции, быстро и решительно выступают против своего вчерашнего попутчика и завтрашнего смертельного врага. Буржуазные элементы не останавливаются перед сотрудничеством с феодальными элементами, которые, больше, чем что-либо другое, препятствуют их собственному развитию, с империалистическими властителями, только недавно изгнанными национально-освободительным движением, и с компрадорскими группировками, существованию которых угрожает политическое поражение их иностранных хозяев. Как правильно отметил лорд Эктон, «классовые узы сильнее национальных»[7-45]. В этих условиях только что завоеванная политическая свобода становится призрачной, пришедшие к власти круги объединяются с господствовавшими прежде группировками и объединившиеся классы собственников, поддерживаемые империалистическими кругами, используют всю свою силу для подавления народного движения за подлинное национальное и социальное освобождение и восстанавливают старый режим не de jure, a de facto. Гоминдановский Китай, Пакистан, Филиппины, Южная Корея и Южный Вьетнам представляют собою типичные примеры этого процесса.
[7-44]
J. F. Dulles. War or Peace, New York, 1950, p. 76. В вышеприведенном высказывании дается значительно более трезвая оценка факторов, заставивших колониальные державы предоставить независимость колониям, которые в противном случае сами прогнали бы своих западных властителей, чем в излагаемой Д. Ф. Даллесом далее гипотезе, что «мирная ликвидация полити-ческого господства Запада и переход к самоуправлению стали возможны в результате совместного влияния религиозных убеждений и социально-философских взглядов Запада» (там же, стр. 87).