Уличная мода смотрит в сторону Лондона, где произошла собственная «Павлинья революция»{695}. Отливая всеми цветами радуги, как павлины, молодые люди, посещающие новые магазины на Карнаби-стрит, носят длинные волосы, пеструю одежду, очень обтягивающие брюки с заниженной талией, которые не скрывают подробностей их анатомии. Здесь у мужчин налицо тенденция оголения тела, похожая на ту, которая шокирует, хотя и намного больше, чем у женщин. Этому одновременно вестиментарному и телесному освобождению не чуждо гомосексуальное влияние{696}.
Во Франции прет-а-порте класса люкс — Pierre Cardin или Renoma — предлагают гамму брюк разнообразного кроя и материала. Набирает силу марка New Man, название которой — программное заявление о разрыве с прошлым. Начиная с 1966 года вельветовые джинсы New Man выпускаются в стиле унисекс, ярких цветов и с более сексуальным фасоном, чем у вельветовых джинсов Levi’s. В 1963 году открывается журнал Lui. Некоторые кутюрье пытаются внедрить новшества: Жильбер Феруш придумывает воротничок в стиле Мао (или Неру), Мишель Шнейдер — функциональный костюм по мотивам рабочей одежды, Рубен Торрес предлагает футуристические брюки-стретч, а Жак Эстерель, известный тем, что придумал свадебное платье для Брижит Бардо, так и не будет понят со своим килтом, надеваемым на шорты-бермуды (1966), и прямым мужским платьем (1970).
Открывая в 1969 году свой первый мужской бутик Rive Gauche, Ив Сен-Лоран произносит речь сторонника свободы:
Я обращаюсь к свободным мужчинам. Я им предлагаю не новую линию, то есть не новое ограничение, а новую свободу. Мужественность больше не связана с серой фланелью и широкими плечами, как и женщина — это больше не муслин или пышная грудь. Я думаю, что время женщин-куколок и мужчин-доминаторов ушло. Девушкам больше не нужно жеманничать, нести вздор и демонстрировать свои ножки, чтобы показать, что они женщины. Юношам больше не нужно набивать плечи своих пиджаков и завивать усы, чтобы заставить всех поверить, что они мужчины{697}.
Таким образом, женские брюки вписываются в динамику, которая вновь ставит под вопрос мифы, структурирующие оба гендера. Кутюрье чувствует это и уверенно выражает: это свойственно его собственному характеру, но он также осознает происходящие общественно-политические изменения. Рост женской активности воспринимается как начало чего-то большего. В обиход входит фраза: «Теперь, когда женщины работают…» Понятие «активной женщины» в модном дискурсе встречается постоянно. Figaro констатирует: «Битва за брюки выиграна! За полгода они преодолели путь с улицы в конторы — и там больше никого не удивляют» (8 мая 1969 года). Конец заточения половых ролей в рамки стереотипа в 1970 году представляет себе Jardin des modes, хотя можно было подумать, что это делают участницы Движения за освобождение женщин: «Иерархия уступает место разнообразию, и одежда становится способом самовыражения для каждого»{698}. Миф о пассивности и никчемности женщин, о Пенелопе, воспитывающей у очага многочисленное потомство, который еще так часто встречается в рекламных изображениях 1950-х годов, резко рушится.
Основанная в 1956 году Организация планирования семьи, которая поначалу называлась «Счастливое материнство», борется за возможность контролировать рождаемость. Эта борьба увенчалась первой победой в 1967 году: было признано право на контрацепцию. В то время благодаря своим эссе получила известность Катрин Валабрег, журналистка, участвовавшая в деятельности Организации планирования семьи. Ее поражает «взаимозаменяемость одежды девочек и мальчиков», и она полагает, что «десексуализация одежды, несомненно, отвечает требованиям сведения на нет расстояния между полами <…>. Если бы девочки не продолжали носить бутоньерки справа, а мальчики — слева, то их рубашки ничем бы не отличались. У женщин брюки с ширинкой; они лихо носят колготки с сапогами. Порой возникает соблазн придумать третий пол, чтобы обращаться к молодежи <…>. Действительно, в том факте, что одна одежда женская, а другая — мужская, есть большая доля условности. В некоторых странах мужчины носят туники, а женщины — штаны, а теперь у нас женщины могут одеваться в брюки, хотя выражение „носить кюлоты“ отсылает нас к самой мужественности. Таким образом, мы видим, что посредством моды среди молодежи формируется желание уйти от ограничений, навязываемых традиционными образами мужчины и женщины». Это весьма позитивный взгляд на вещи, который привел Катрин Валабрег к тому, чтобы потребовать отмены запрета на ношение брюк в лицеях{699}.