В связи с этим и весь чиновничий аппарат был ориентирован, в частности, на практическое внедрение «передовых» методов агротехники и ремесла[748], т. е. знание активно использовалось в качестве одной из составляющих хозяйственного (экономического) процесса. Государство поощряло и наиболее успешных в хозяйственном отношении крестьян.
Тэнно брал на себя также миссию по приобщению к «культурности» «варваров» (эмиси, хаято). При этом основным признаком культурности, в соответствии с китайскими представлениями, является овладение письменностью. Кроме того, тэнно считался главным «экспертом» в деле обучения «народа» моральному поведению (многочисленные указания, как следует себя вести себя при дворе, как одеваться, поощрение родителелюбивых сыновей и дочерей, верных мужей и жен[749], призывы к скромности в быту, искоренение винопития и т. п.). Тэнно поощрял также и благотворительность[750], т. е. контролировал те области воспитания, которые в России находились в компетенции церкви.
В России планомерная система светского образования полностью отсутствовала вплоть до второй половины XVII в. Несмотря на постановление Стоглавого собора (1551 г.) об устроении школ «в Москве и по всем градом» (гл. 26), это решение не имело сколько-нибудь значимых практических последствий. Г. Котошихин отмечает, что даже многие бояре были неграмотными[751]. Определенные усилия по введению светского образования были предприняты после присоединения Украины. Первая школа, в которой осуществлялось образование чиновников, была основана в Заиконоспасском монастыре в 1664 г. Симеоном Полоцким (выпускник Киевской академии и Виленского иезуитского коллегиума). В этой школе готовились кадры подьячих Приказа тайных дел. В 1687 г. в том же Заиконоспасском монастыре открылась Славяно-греко-латинская академия. Однако после казни Сильвестра Медведева (1691) и изгнания братьев Лихудов (1694) академия пришла в упадок.
Сами цари владели грамотой, но круг их чтения ограничивался по преимуществу духовными книгами, а после восшествия на престол они никогда не писали сами, но только диктовали (в связи с этим и образцов их почерка не сохранилось) — так, скажем, знаменитые письма Грозного Курбскому были надиктованы царем, а затем подвергнуты некоторой литературной обработке. Деловые бумаги цари тоже, как правило, не читали, но выслушивали. В таком подходе следует, видимо, видеть рудимент сознания архаичного общества, которое за «правильный» и более «престижный» канал передачи информации считает канал устный, а не письменный[752].
Отсутствие (ослабленность) у царя функции «письменной речи», невовлеченность в дела образования и воспитания в значительной степени лишали его возможности выступать (и восприниматься «народом») в качестве культурного героя, источника культуры и образованности[753]. В России функция культурного героя отправлялась, в основном, Церковью. Несмотря на частые упреки, адресованные русской православной Церкви за недостаточное внимание, уделяемое образованию и воспитанию паствы, следует помнить, что в рассматриваемое время она оставалась основным институтом, в рамках которого происходила просветительско-образовательная и теоретическая деятельность. В то же время необходимо помнить, что русское православие с его упором на «чистоту» обряда обладала в этом отношении ограниченными потенциями. Достаточно сказать, что полный перевод Библии появился только в конце XV в. Исправленный перевод был напечатан в начале второй половины XIX в., а западные путешественники неизменно отмечали невежественность священников и монахов в самых элементарных догматических вопросах. Не случайно поэтому, что и задача по аккультурации инокультурных народов, племен и их отдельных представителей также формулировалась в православно-ритуальных терминах: «своим» можно было стать, только крестившись, т. е. задача выполнялась прежде всего с помощью ритуала, а не за счет приобщения к образовательному процессу[754]. Что касается самого содержания понятия «образованность», то под ним разумелась, прежде всего, начитанность в церковной традиции (именно это знание считалось наиболее престижным), а не практические знания в теории управления или же какой-то другой отрасли знания. Русские летописи не склонны превозносить кого-либо из подданных царя за его образованность и знания, квалифицированных (образованных) кадров катастрофически не хватало, в связи с чем приглашение иностранных специалистов даже в наиболее важных с точки зрения государства областях — строительстве церквей и военной — было делом вполне обычным[755].
748
132 Так, из столицы направляются в провинцию ткачи для обучения местных жителей производству парчи и узорчатого шелка («Сёку нихонги», Вадо, 3-6-14, 709 г.). Особенно красноречив следующий указ Гэнсё: «Для того, чтобы государство процветало и пребывало в спокойствии, следует сделать народ богатым. Богатым же делает народ управление, деньги и еда. А потому когда мужчины в поле, а женщины ткут, дома полны одеждой и едой; когда в народе зарождается стыд, наказания делаются не нужны. И тогда наступает процветание, и тогда устанавливается мир. Хорошо ли нашим чиновникам пребывать в бездействии? Крестьяне же во всех провинциях умения не знают, только и делают, что семена в мокрость бросают, а как землю сушить — не ведают. А потому когда случается наводнение или же засуха, то запасов зерна у них нет, а когда урожай не удался — голодают во множестве. Однако дело не только в лени народной — управления провинций никакой ему науки не преподают. А потому повелеваем народу сеять различное зерно… Просо же из всех злаков — наилучшее, не портится долго. А потому следует о том дать знать по всей Поднебесной и с усердием сеять его, времени не упуская. Что до других злаков, пусть каждый сообразуется со своими возможностями. Если же кто-то пожелает платить полевой налог просом, надлежит разрешать». («Сёку нихонги», Рэйки, 1-10-7, 715 г.).
749
133 Такое поощрение осуществлялось посредством освобождения от налогов, подарков, с помощью прикрепления соответствующей таблички (своего рода «почетной грамоты») на ворота дома.
750
134 «Слова о необходимости помощи в трудное время находим у святых людей давних времен; добродетель, заключающаяся в помощи голодающим, ясно явлена нам древними мудрецами. Многие годы продолжаются наводнения и засухи, народ обеднел. На восточном и западном рынках появилось много людей, просящих подаяние. Думаем о страданиях и сердце Наше разрывается. Докладывают Нам: «Хадзи-но Сукунэ Симамура, верхняя степень 8-го старшего ранга, из своих собственных припасов накормил более десяти человек страждущих». Хотя дело это и невеликое, но заслуживает похвалы за свои добрые намерения. В связи с этим [Симамура] жалуется повышение в ранге на одну степень. Если отныне будут выявлены подобные случаи, ведомствам следует проверить истинность сведений, а после подать докладную записку. В случае оказания помощи в течении одного года более, чем 20 человекам, предоставлять повышение в ранге на одну степень; если таковая была оказана более, чем 50 человекам, предоставлять повышение в ранге на две степени. Обладатели рангов от 6-го и выше под это положение не подпадают» («Сёку нихонги», Тэмпё ходзи, 8-3-22, 764 г.).
752
136 Подр. см.
753
137 Определенное исключение представлял собой Алексей Михайлович, которому не было чуждо даже изобретательство («Полковник нам показал тоже чертеж пушки, которую изобрел сам великий князь» — «Описание второго посольства в Россию датского посланника Ганса Ольделанда в 1659 году, составленное посольским секретарем Андреем Роде». — История России и дома Романовых в мемуарах современников. Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова. Рита-принт, с. 25).
754
138 Отметим одно из немногочисленных исключений, которое, правда, не меняет оббщей картины: «И Сибок-князь бил челом царю и великому князю [Ивану IV], чтобы государь пожаловал, велел крестити сына его Кудадека; а Тутарык-князь о собе бил челом, чтобы его государь пожаловал, велел крестити. И царь и великий князь их пожаловал, велел крестити; и в крещении Тутарыку имя князь Иван, а Кудадеку князь Александр; и велел царь и великий князь князю Александру жити у себя во дворе и учити его велел грамоте со царем Александром Казаньскым вместе» (ПСРЛ, т. XIII, с. 259).
755
139 «Того же месяца Августа 31, в среду, призывает государь [Иван IV] к собе немчина, именуема Размысла, хитра, навычна градскому разорению и приказывает ему подкоп под град [Казань] учинити». (ПСРЛ, т. XIII, с. 209).