«для чтения текста, который нарушает стандартные нормы, приходится изменять умственные установки… разрешение писателям использовать форму для нарушения общепринятого могло бы способствовать развитию ими таких форм изложения, которые научили бы людей думать иначе: думать не о другом, но думать по-другому» (Dworkin, 1974, р. 202).
Ее издатель, однако, не был в этом убежден, и ей не разрешили поставить этот феминистский эксперимент. Робин Морган (Morgan) тоже пыталась экспериментировать с новыми формами: в книге «The Anatomy of Freedom» («Анатомия свободы») она сочетает общепринятые академические доводы и грамматические формы с поэзией, личной перепиской, вымышленными диалогами и дискурсивными отступлениями. Избегая ловушек формальной логики и временами убегая на дикие берега фантазии, она претендует на создание открытого подхода, в котором несопоставимые элементы являются взаимно дополняющими частями многомерного целого.
Однако самой известной из таких феминисток-испытательниц новых форм является Мэри Дэли. В книгах «Beyond God the Father» («Поту сторону Бога Отца»), «Gyn/Ecology» («Гин/Экология») и «Pure Lust» («Чистая похоть») она разрабатывает новый язык и стиль письма и мышления, который, по ее мнению, способствует развитию нового женского сознания и культуры, которые далеки от мужчин и недоступным им: «Необходимо осознать тот фундаментальный факт, что мы, женщины, имели власть обозначать, но эта власть была у нас украдена»[153]. Поэтому женщины должны бороться против обманов языка и логики, «группового изнасилования не только тел, но и умов» (Daly, 1973, р. 9), а изобретая новые слова и формы, необходимо открывать новые способы бытия. Сюда входит перевертывание с ног на голову господствующих ценностей и драматическое утверждение власти Мегер, Гарпий, Фурий, Амазонок и Старых Дев, сопротивляющихся власти мужчин, летая выше и вне их понимания. Эйзенштейн назвала книгу «Gyn/Ecology» «необыкновенным синтезом поэзии, истории, философии, литературной критики и резкой обличительной речи (диатрибы)» (Eisenstein, 1984, р. 107), а сила, остроумие и творческая фантазия работ Дэли неопровержимы. Она опирается, однако, на сомнительные утверждения: что женщины абсолютно хороши, а мужчины абсолютно плохи; что энергию женщин необходимо направить на их работу над собой, а не на взаимодействие со структурами власти; что большинство женщин (особенно включая «успешных» феминисток) сотрудничают с существующим порядком и что только немногочисленная элита может позволить себе быть свободной либо заслуживает этого. Дэли поэтому обвиняли в отстаивании ухода от всякой политической, борьбы в культуру «только для женщин», доступ в которую могли надеяться получить только немногие представительницы среднего класса. Утверждалось, что она, подобно другим рассмотренным ранее авторам, но в большей степени, желает чисто идеалистического решения, оставляющего без изменений материальные условия и основы власти, и принимает ложную дихотомию между мужской и женской культурами, дихотомию, игнорирующую ценности, разделяемые обоими полами, исторические изменения и различия между женщинами. Эти недостатки нужно отделить от акцента на анализе языка и знания в качестве сферы политической борьбы. Это не значит, что данная сфера является наиболее важной исторической основой и источником патриархата, это просто признание того факта, что новые способы мышления должны стать важным оружием против угнетения женщин.
Постмодернизм и феминистская мысль
Доводы рассмотренных выше авторов опираются на относительно простую теорию, которую можно легко понять, даже если не соглашаться с ней. Критика феминистками философии и «языка, созданного мужчинами» совпали также с кризисом в «мужского (ведущего)» течения в философии. Предполагается, что параллельно с новыми разработками в лингвистике и в теории психоанализа, этот кризис стимулировал развитие радикально новых способов понимания, полезные феминисткам. Эти новые теории содержат множество взаимно пересекающихся направлений мысли, которые иногда крайне туманны для непосвященных и которые носят разнообразные названия: пост-структуралистская, дискурсивная, деконструкционистская, психоаналитическая, лингвистическая или «французская» теории. Все они, хотя и не составляют единого собрания идей, иногда обобщаются одним именем «постмодернизм» (обсуждение этого с феминистской точки зрения см.: Alcoff, 1988; Cameron, 1990; Duchen, 1986; Flax, 1986,1990; Grosz, 1990; Lovibond, 1989; Nicholson, 1990; Ragland-Sullivan, 1991; Sawicki, 1991; Tong, 1989; Tress, 1988; Weedon, 1987.).