Таким образом, эти дискуссии показали, что не оплачиваемая работа, исполняемая женщинами в доме, связана с экономикой в широком смысле и объяснили, что семья в условиях капитализма продолжает выполнять важную экономическую, а также идеологическую и психологическую функцию, которая должна приниматься во внимание при выработке любых стратегий социального изменения. В результате вместо изначального предположения о том, что домашний труд не является проблемой, заслуживающей внимания, которая будет разрешена автоматически «после революции», был поставлен принципиальный вопрос о реальном экономическом положении женщин. В этих дискуссиях тем не менее не был поставлен вопрос о том, почему домашний труд выполняется преимущественно женщинами, и не исследованы ранее существовавшие структуры или же патриархатные установки, которые создали существующую систему разделения труда. Таким образом, любое предположение о том, что мужчинам, так же как и капитализму, выгодно такое положение вещей, так и не было сформулировано. Подобным же образом не были осмыслены межклассовые различия в положении женщин и не была рассмотрена динамическая взаимосвязь между гендерными различиями и капиталистической экономикой, в которой потребность в домашнем обслуживании вступает в конфликт с потребностью в женском оплачиваемом труде, последствия которой определяются не просто абстрактными «капиталистическими потребностями», но и тем, как организованная система занятости выступает в защиту «семейного заработка» мужчин, и в которой возрастают феминистские требования увеличения мужского участия в домашнем труде. Другие сложности возникают в связи стем, что акцент на вопросе о домашнем труде исключил непосредственно связанную с ним и, возможно, более важную проблему ухода за детьми. Неверным было и предположение о том, что экономическое самоопределение женщины базируется преимущественно на ее роли домашней хозяйки, а не оплачиваемого работника. Важнейшим недостатком, возможно, является то, что дискуссии имели тенденцию привести к новой форме экономического детерминизма, доказывая, что, поскольку существующее положение вещей выгодно капитализму и обусловлено им, оно не может быть изменено в его условиях. В действительности, несмотря на то, что это может быть дороже и менее удобно, в принципе, не существует причин, по которым домашняя работа
не может быть разделена на равных с мужчинами или же предоставляться на коммерческой основе либо за счет государства. Безусловно, на этом пути могут возникнуть серьезные политические трудности, поскольку семья определенно исполняет важные психологические и идеологические функции, и, возможно, капитализм будет серьезно дестабилизирован в результате таких изменений. Впрочем, эти аргументы следует отделить от чисто экономического анализа для того, чтобы увидеть, что значение домашнего труда нельзя трактовать только в экономической терминологии. Как заключила Молиньо в своем обзоре этой дискуссии в 1979 г., обсуждаемые темы, безусловно, важны, но должны пониматься в более широком контексте, поскольку «ни понимание подчиненного положения женщин, ни политика по устранению его не могут возникнуть только из анализа домашнего труда» (Molyneux, 1979, р. 22).