Идея о том, что гендерные проблемы могут в определенной степени существовать независимо от классовых проблем, была исследована Мишель Барретт, которая испытала на себе сильное влияние идей французского марксиста Луи Альтюссера об «относительной автономии» идеологии. В этой теории утверждается, что, вопреки традиционной марксистской интерпретации, идеи не просто определяются экономическими отношениями, но могут обладать и определенной независимостью. В контексте политической деятельности и ее результатов это означает, что «борьба идей» является важной сама по себе и что социальные установления могут быть как следствием, так и причиной доминирующей идеологии. В своем труде «Women's Oppression Today» («Угнетение женщин сегодня», 1980) Барретт использует эту теорию применительно к положению женщин и утверждает, что угнетение женщин не может быть сведено к потребностям капиталистической экономики, но является еще и продуктом специфической гендерной идеологии. Сама по себе она может быть весьма полезной капитализму, но определенно не является его порождением. Возражая тем своим критикам, которые считали, что это угнетение должно иметь материальную базу и что оно берет основу в биологическом воспроизводстве и необходимости для женщин организовывать свою трудовую занятость в зависимости от ухода за детьми, она утверждает, что биологические «факты» на практике всегда опосредованы социальными (так, например, в XIX в. уровень рождаемости в Америке снизился вдвое, а в Британии — нет) (Brenner and Ramas, 1984; Barrett, 1984; Lewis, 1985). Она утверждает, что невыгодное положение женщин в сфере оплачиваемого труда вовсе не являлось неизбежным, но явилось результатом конкретной борьбы, включая отстаивание мужчинами из среды рабочего класса протекционистского законодательства и семейных зарплат. Остается, однако, открытым вопрос, откуда изначально возникла гендерная идеология. Хотя Маркс мог бы согласиться с Барретт в том, что идеология не возникает механически из экономики, однако он не считал доминирующие в обществе идеи автономными, но скорее рассматривал их как отражение реальных социальных отношений, пусть даже в искаженной форме. Барретт иногда, похоже, согласна с ним, но она никогда по-настоящему не исследовала докапиталистические предпосылки, которые могли стать источником той самой гендерной идеологии, которая воспринимается как ничем не объясняемая данность. Она, однако, считает, что отношения подавления настолько присущи капиталистической экономике, что стали практически неотделимыми от нее, и, значит,
«угнетение женщин хотя и не является функциональной предпосылкой капитализма, но приобрело материальную базу в отношениях производства и воспроизводства сегодняшнего капитализма» (Barrett, 1988, р. 249).
Две системы или одна?
«Двойственная система» versus «капиталистического патриархата»
Для некоторых авторов взаимодействие классового и гендерного неравенств означает, что в истории существует две динамические силы, которые должны, следовательно, пониматься в контексте как классовой, так и гендерной борьбы. Эта гипотеза использовалась многими современными теоретиками социалистического феминизма, пытавшимися сблизить идеи марксизма с новыми открытиями радикальной феминистской мысли. Хайди Хартманн, в частности, утверждала, что современное общество должно рассматриваться как капиталистическое и патриархатное одновременно. И хотя эти социальные системы оказались неразрывно связанными друг с другом, ни одна из этих «двойственных систем» не может быть сведена к другой, и хотя они временами взаимно усиливают друг друга, они же могут вступать и в конфликт между собой (ярчайшим примером служит потребность капитализма в женской рабочей силе и противоречащее ей патриархатное требование обеспечения индивидуального обслуживания в семье). Она говорит о том, что марксистская философия упускает тот факт, что мужчины, так же как и капитализм, выигрывают от существующего положения вещей, и утверждает, что, поскольку «их уровень жизни выше, чем у женщин, в смысле потребления предметов роскоши, свободного времени и индивидуального обслуживания», мужчины всех классов имеют хотя бы кратковременный материальный интерес в поддержании женского угнетения, что предшествовало капитализму и может существовать и после него (Hartmann, 1986, р. 9). Энн Фергюссон также утверждала, что существуют полуавтономные системы патриархата и что, поскольку традиционная марксистская теория неспособна полностью распознать угнетение женщин, необходимо развивать новые концепции, основывающиеся на радикальном феминизме. Она заявляет, что, помимо экономического способа производства, общество основано и на «эффективном с точки зрения взаимоотношений полов производстве». Этим несколько неуклюжим термином она характеризует социальные связи, физические и эмоциональные взаимодействия, возникающие в таких сферах, как сексуальность, родительство, семья и дружба, и она считает, что «организационные формы, которые общество формирует для удовлетворения материальных потребностей человека в этих социальных связях, становятся столь же важными для понимания этих сообществ, как и их экономические системы» (Fergusson, 1989, р. 83). Соответственно, как и Хартманн, она утверждает, что история патриархата должна быть изучена отдельно и что эта система не сводима к концепции экономического развития, как считают традиционные марксисты. Она, в частности, полагает, что современное американское общество нужно рассматривать как общественный и капиталистический патриархат, но противоречия между капиталистическими и патриархатными интересами создают возможность для внутреннего раскола, что соответствует как социалистическим, так и феминистским целям.