О. Б. Лепешинская была на тот момент старейшим членом Партии, в которую она вступила в 1898 г. Вместе со своим мужем П. Н. Лепешинским она входила в круг близких друзей В. И. Ленина и Н. К. Крупской. До войны О. Б. Лепешинская работала в гистологической лаборатории Биологического института им. К. А. Тимирязева, а с 1939 г. в цитологической лаборатории Всесоюзного института экспериментальной медицины (Гайсинович, Музрукова, 1991). На момент конфликта (уже после войны) О. Б. Лепешинская возглавляла лабораторию цитологии в институте нормальной и патологической морфологии АМН СССР. Директором института с 1944 по 1951 г. был действительный член АН (с 1939 г. ) и АМН СССР (с 1944 г. ) Алексей Иванович Абрикосов (член КПСС с 1939 г. ). Заместителем директора по научной работе был Яков Львович Рапопорт, который оставил интересные и, я бы сказал, теплые воспоминания об О. Б. Лепешинской. Я. Л. Рапопорт был соседом О. Б. Лепешинской по дачному поселку и поэтому хорошо знал и ее мужа Пантелеймона Николаевича Лепешинского, который в довоенные годы директорствовал в музеях.
Научный штат лаборатории О. Б. Лепешинской в послевоенное время состоял из ее дочери, зятя и еще одного-двух сотрудников. Сама лаборатория размещалась в ее квартире в жилом «Доме Правительства» на Берсеневской набережной, у Каменного моста. По воспоминаниям Я. Л. Рапопорта ([1988] 2003, с. 260), посещавшего лабораторию в качестве заместителя директора по науке, «семейству Лепехинских, старых и заслуженных членов партии, были отведены две соседствующих квартиры, одна – для жилья, другая – для научной лаборатории… Разумеется, эта обстановка мало походила на обычную обстановку научной лаборатории, требующую сложных приспособлений, особенно для тех задач, которые ставила идейный вдохновитель коллектива».
Я хочу подчеркнуть, что это свидетельство Я. Л. Рапопорта говорит об огромном авторитете О. Б. Лепешинской, которая могла требовать невыполнимого для большинства граждан СССР. Это ведь не директор института А. И. Абрикосов дал Ольге Борисовне квартиру в престижном доме для организации в ней лаборатории. Кто надоумил ленинградских ученых выступить против человека, которому в то непростое время было позволено очень многое? Этим вопросом мы серьезно займемся дальше.
Лаборатория в научном плане мало чем могла похвастаться, контролировать ее работу по понятным причинам было невозможно, поэтому, по словам Я. Л. Рапопорта, парторганизация в лице Д. С. Комиссарука постоянно вступала в конфликты с О. Б. Лепешинской, хотя бы по вопросам той же дисциплины. Трудовая дисциплина в те времена была строгой. Фиксировался приход на работу, за опоздание могли наказать. А здесь такая вольница. И этот пример неминуемо расхолаживал сотрудников института.
С другой стороны руководство Института морфологии мало чего могло сделать, учитывая авторитет и большие связи О. Б. Лепешинской в партийных кругах. Возможно, благодаря этим связям институт получал какое-то уникальное оборудование. Я. Л. Рапопорту, когда тот посетил домашнюю лабораторию О. Б. Лепешинской, та похвасталась полученным недавно английским электрическим сушильным шкафом.
Что касается научных достижений, то Я. Л. Рапопорт описывает одно заседание Ученого совета института, на котором О. Б. Лепешинская докладывала об омолаживающем действии на организм содовых ванн, рецептуру которых она разработала, предлагая ванны отдыхающим правительственного санатория «Барвиха». Ничего от науки в этих изысканиях не было. Поэтому после доклада, как пишет Я. Л. Рапопорт ([1988] 2003, с. 264), «воцарилось тягостное молчание. А. И. Абрикосов предложил задавать вопросы докладчику и умоляющим взглядом обводил присутствующих, чтобы хоть кто-нибудь нарушил это гнетущее молчание. Я разрядил обстановку озорным вопросом в стиле моего обычного иронического отношения к творчеству Ольги Борисовны». Сложным человеком была О. Б. Лепешинская, но имела огромные связи в правительственных кругах, а ее содовые ванны пользовались одно время большим успехом.
Я. Л. Рапопорт упоминает, что под влиянием рекламы содовых ванн в какое-то время из московских магазинов исчезла сода.
Конфликты с партактивом института О. Б. Лепешинской в конце концов надоели и она перешла в 1949 г. в Институт экспериментальной биологии Академии медицинских наук, директором которого был действительный член АМН (с 1948 г. ) Н. Н. Жуков-Вережников, заместителем директора по науке проф. И. М. Майский. Я не думаю, что руководство этого института по собственному почину и с большой радостью взяло под свое крыло столь сложную личность, какой была О. Б. Лепешинская. Последняя наверняка действовала через партийные инстанции, которые «уговорили» Н. Н. Жукова-Вережникова и И. М. Майского. А те могли вытребовать для себя и своего института что-то полезное. Но тем самым они брали на себя защиту О. Б. Лепешинской в части ее научных результатов.