Демократия отнюдь не является социальной панацеей и простым устройством: нужно привыкнуть к мысли, что она всегда была и останется проблемой, требующей повседневного решения. В одной из своих публицистических работ он сравнивает ее с находящимся в полете современным самолетом или действующим атомным реактором, которыми надо постоянно и со знанием дела управлять, чтобы избежать катастрофы, неустанно приводя их параметры к норме. Демократии угрожает не режим партий, а потенциальная возможность авторитарной, олигархической и тоталитарной их ориентации. Однако в результате своего исследования Дюверже приходит к обоснованному выводу о том, отнюдь не все партии совместимы с такой ориентацией, а в самой природе современных партий заложены черты и тенденции, способные противостоять ей и даже исключать ее. Задача состоит не в том, чтобы отнять у общества современные средства его организации, но в том, чтобы вернуть этим средствам их действительное предназначение. А для этого необходимо понимать их происхождение, сущность, законы функционирования и развития, чему и посвящен фундаментальный труд М. Дюверже.
С тех пор, когда М. Дюверже работал над своим исследованием, в мире многое изменилось. Собственный путь критических испытаний и реформ прошли старые, развитые демократии; понятие «западных» ценностей перестало быть прямым синонимом ценностей демократических — восточные демократии ныне пополнили представление о них своим интереснейшим опытом. Институты, нормы и ценности демократии становятся атрибутами не только национальных государств, но и межгосударственных, не знающих национальных границ образований. И, конечно, одним из самых значительных событий современной истории стало вступление России на путь демократического развития.
Книга Дюверже выходит у нас с большим опозданием — и все же очень вовремя. И не просто потому, что классика актуальна всегда. В силу определенных исторических причин страна заново переживает период становления гражданского общества и демократического государства. Но это происходит в колоссально изменившемся по сравнению с эпохой формирования классических демократий мире, а потому наша далеко еще не сложившаяся демократия с особой силой искушается всякого рода научными, политическими и технологическими иллюзиями. И пожалуй, самая опасная среди них — это иллюзия, будто бы для России возможен некий сокращенный, минующий формирование настоящих партий путь к демократии. «Продвинутые» политтехнологи уверенно рассуждают об устарелости классических политических партий и уверяют нас, что теперь наступает время господства «партийных машин», больших денег, избирательных технологий и своего рода плебисцитарной демократии, когда главным орудием борьбы за голоса избирателей становится «административный ресурс». Надо ли говорить, что в обществе с огромным грузом нерешенных экономических, социальных, политико-правовых, национальных и других проблем все это может не только задержать становление демократии, но и привести к накоплению энергии нового социального взрыва, угрожающего ее уже оформившимся зачаткам. В стране, где с такими трудностями, а порой и просто заходя в тупик, идет процесс формирования современных партий и органического включения их в политическую систему общества, книга Дюверже найдет сегодня самого заинтересованного читателя.
Этот перевод осуществлен благодаря просветительским издательским программам Института «Открытое общество». Вместе с тем переводчик не может не выразить самой глубокой признательности всем, кто своей личной помощью способствовал подготовке русскоязычной версии монографии и научного комментария к ней: особенно кандидату философских наук С. А. Ханаш, заведующей иностранным отделом Свердловской научной библиотеки им. В. Г. Белинского В. А. Терехович и ее сотрудникам, а также А. Ю. Понизовкину.
Л. А. Зимина,
кандидат философских наук.
Екатеринбург,
октябрь, 2000 г.
Политические партии
Предисловие автора
Памяти моего отца
Основное противоречие, вызвавшее к жизни этот труд, следовало бы сформулировать следующим образом: сегодня пока еще невозможно дать глубокое сравнительное исследование механизмов политических партий и в то же время сделать это совершенно необходимо. Оказываешься в порочном кругу: только многочисленные и достаточно основательные монографии, которые носили бы предварительный характер, позволят когда-нибудь построить общую теорию партий — однако такие монографии не смогут быть по-настоящему глубокими, будучи созданы при полном отсутствии общей теории партий. Природа отвечает только тогда, когда ее спрашивают; но в данном случае неизвестно, какие же вопросы следует поставить. Характерен пример Америки, где исследований по интересующей нас проблеме — в избытке. Они опираются на массу серьезных наблюдений и нередко представляют действительно большую ценность; однако ни одно них совершенно не освещает проблему эволюции партийных структур, количества и взаимосвязей партий, их роли в государстве, поскольку все наблюдения осмысливаются сквозь призму самой лишь Америки. Обозреваются проблемы специфически американские, без обращения к общим вопросам. Да и как подступиться к этим общим вопросам, если они по большей части даже не поставлены со всей определенностью?
Главная цель данной книги заключается в том, чтобы разорвать этот порочный круг и хотя бы в общих чертах наметить первую общую теорию партий — пусть неточную, приблизительную и даже гипотетическую, которая смогла бы служить базой и руководством для движения вглубь. В книге сначала определяются конкретные методы исследования. Некоторые из них не являются оригинальными: это всего лишь применение к проблеме изучения политических партий методик уже известных и испытанных; другие более или менее новы. Но все они призваны внести объективность в область, где обычно царит пристрастие и предубеждение. Автор весьма рассчитывает на то, что руководители политических партий оценят значимость таких исследований и предоставят в его распоряжение серьезную документацию, пока еще не доступную ученым. Во вторую очередь он пытается наметить общие рамки исследования, подводя итог всем основным вопросам, соотнося их друг с другом и рассматривая их взаимную зависимость и значимость. Эта задача методической классификации выступает сегодня как наиважнейшая: в политических науках невозможно никакое продвижение вперед, пока их исследования будут сохранять атомизированный характер, что более свойственно эмпиризму, нежели подлинной науке.
Наконец, автор пытается, отправляясь от первых наблюдений (также многочисленных, разнообразных и широких по охвату, насколько это только возможно, а потому неизбежно фрагментарных и неудовлетворяющих) сформулировать гипотезы, способные направлять дальнейшие поиски, которые позволят сформулировать в будущем настоящие социологические законы.
Пусть читателя не удивляет постоянное стремление автора к классификации и систематизации — это результат сознательного намерения перенести в политическую социологию прием моделирования, который в новых внешних формах опять вводит в обращение старую добрую методику гипотезы в науке. Мы стремились построить «модели» (при этом менее всего — методами математики и статистики, область применения которых в данном случае более ограничена по сравнению со всеми другими возможными средствами исследования) — предпочтительнее было бы говорить о «схемах», — то есть более или менее приблизительные непротиворечивые системы, единственное достоинство которых состоит в том, что они смогут инициировать и направлять последующие монографические исследования, способные подтвердить или (что более вероятно) опровергнуть эти модели. И в том, и в другом случае они равно послужили бы поиску истины. Проистекая из суммы наблюдений, служащей их базой, эти схемы, разумеется, в разной степени вероятностны и всякий раз нуждаются в уточнении. Читателя просят всегда иметь в виду в высшей степени приблизительный характер большинства выводов, сформулированных в этой книге, о чем мы не устаем ему напоминать. На протяжении лет пятидесяти быть может удастся описать реальное функционирование политических партий — то есть в данный момент наука пока еще в младенческом возрасте. Достигнув зрелости, она судит о своем предмете строже, но без несовершенных заключений не было бы и самой науки, разве что эта наука вечно запаздывала бы.