Вместе с тем было бы ошибочным преуменьшать роль политических лидеров в нашей стране, где их огромное влияние часто только подчеркивает слабость существующих у нас демократических институтов, авторитарный характер власти и отсутствие демократического разнообразия в политической и культурной жизни народа.
Существует мнение, что в Советском Союзе сам аппарат, партийно-советский истеблишмент или правящая элита определяют и выдвигают новых руководителей в соответствии с интересами и потребностями выгодной для аппарата системы власти. Это мнение содержит немалую долю истины. После Ленина у нас пока еще не было примеров выдвижения такого «вождя», который не принадлежал бы сам к высшим слоям сложившегося ранее аппарата власти и который был бы враждебен господствующим здесь настроениям, интересам и ожиданиям. Однако из этого обстоятельства вовсе не следует непреложный вывод о незначительной роли лидера в советской системе управления. Во-первых, сам состав правящей элиты в Советском Союзе неоднороден, и она отнюдь не является каким-то «новым классом», все члены которого связаны прочной круговой порукой. Во-вторых, настроения и ожидания аппарата могут не совпадать с настроениями и ожиданиями широких масс, от которых этот аппарат не отделен ни юридическими, ни сословными, ни какими-либо иными труднопреодолимыми перегородками. Эти обстоятельства и может использовать новый лидер, особенно в условиях авторитарной системы власти. Он может постепенно изменить не только стиль и методы управления или свое ближайшее окружение, но и значительную часть всей правящей элиты. Он может создать новые институты управления и оказать влияние на все сферы общественной и культурной жизни, на темпы и формы развития экономики, на характер внешней и внутренней политики. Это положение и позволяет историкам и политологам «персонифицировать» пережитые нашей страной эпохи.
Наряду с утверждением о неизменности природы и идеологии советской коммунистической системы до сих пор можно встретить тезис о развитии советского общества как об относительно равномерном и плавном процессе, в ходе которого под руководством партии происходила реализация идей социализма. Разница состоит лишь в том, что в наших прежних учебниках эта реализация идей социализма рассматривалась как синоним прогресса, процветания и демократии, а во многих западных работах – как расширение и углубление тоталитаризма и возвышение государства над личностью. Думаю, что обе эти точки зрения являются ошибочными, хотя бы потому, что развитие нашего общества никогда не представляло собой плавного и равномерного процесса.
Если принимать во внимание лишь наиболее важные сдвиги в природе общества, то можно отметить, что каждая из перечисленных выше эпох была во многих отношениях отрицанием предыдущей, сохраняя в других, не менее важных отношениях преемственную связь с прошлым, опираясь на его достижения или, напротив, развивая его пороки. Каждая новая администрация решала немало острых проблем, оставшихся ей в наследство. Но в это же время накапливался груз новых проблем, которые в рамках данной ступени развития оставались нерешенными в силу объективных или субъективных причин. Объективная логика общественного развития оказывалась у нас в слишком большой зависимости от субъективной логики становления того или иного политического лидера.