Приложимъ этотъ законъ къ политикѣ: государство, по существу своему, едино, нераздѣльно, неприкосновенно: чѣмъ болѣе увеличивается его населеніе и территорія, тѣмъ болѣе должна ослабѣвать въ немъ сила сцѣпленія, правительственное единство, подъ страхомъ, въ противномъ случаѣ, вызвать тираннію и затѣмъ распаденіе. Пусть это государство устроитъ въ нѣкоторомъ разстояніи отъ себя выселки или колоніи: рано или поздно эти колоніи или выселки преобразуются въ новыя государства, которыя сохранятъ съ метрополіей лишь федеративную связь, или даже прервутъ всякую связь.
Сама природа представляетъ намъ подходящіе примѣры. Когда плодъ созрѣлъ, то отпадаетъ и создаетъ новый организмъ, когда молодой человѣкъ возмужалъ, онъ оставляетъ своего отца и мать, говоритъ книга Бытія, и прилѣпляется къ женѣ своей; когда новое государство можетъ само удовлетворить своимъ нуждамъ, оно собственнымъ починомъ провозглашаетъ свою независимость: по какому праву метрополія обращается съ нимъ какъ съ вассаломъ, дѣлаетъ изъ него предметъ эксплоатаціи, собственности?..
Такимъ образомъ освободились Соединенные Штаты отъ Англіи; Канада также сдѣлалась независима, если не оффиціально, то по крайней мѣрѣ фактически; Австралія уже отдѣляется, съ согласія не мѣшающей этому отдѣленію метрополіи, точно также и Алжиръ со временемъ преобразуется въ африканскую Францію, если ради какихъ либо гнусныхъ расчетовъ, мы не удержимъ его въ нашемъ подчиненіи силою и нищетою. Наконецъ такимъ же образомъ основала повсюду свободныя колоніи древняя Греція, возростившая по берегамъ Средиземнаго моря цивилизацію, гораздо высшую, чѣмъ смѣнившее ее впослѣдствіи римско-императорское и преторіанское единство.
Если бы оказалось необходимымъ подкрѣпить эту теорію политическаго единства и размноженія противоположными примѣрами, то за ними недалеко ходить. Когда греческія государства были поглощены Македоніей, то греческія республики покончили свое существованіе. Когда Римъ посредствомъ завоеванія присвоилъ себѣ всю Италію, Италія мало по малу обращается въ дикое состояніе и самъ Римъ, недостаточный центръ для столькихъ народовъ, измѣняетъ форму своего правительства и теряетъ свободу. Когда весь міръ дѣлается данникомъ имперіи, льстившей себя надеждою доставить ему право и покой, міръ начинаетъ распадаться и не находитъ ни права, ни покоя. Тогда императорскій Римъ отступаетъ передъ своимъ собственнымъ дѣломъ; онъ противорѣчитъ и измѣняетъ себѣ во всемъ; даетъ данническимъ народамъ право гражданства; вмѣсто одного императора учреждаетъ четырехъ и такимъ образомъ своими собственными руками готовитъ то великое распаденіе, которое въ сущности ничто иное, какъ возвращеніе, хотя и не полное, къ первоначальнымъ единствамъ.
Болѣе, чѣмъ когда либо, принципъ единства, составлявшій нашу надежду, мучитъ теперь насъ; и это потому, что его никогда еще не понимали такъ мало и не прилагали такъ плохо. Республики и монархіи бросаются въ унитарную бездну, и страшнѣе всего — что онѣ, утверждая излишества унитаризма, какъ какія-то священныя права, въ тоже время съ такою же страстью добиваются признанія совершенно противоположнаго принципа, національности[10].
Такое заблужденіе столь обще, глубоко и застарѣло; изъ прежняго права завоеванія, которое его нѣсколько извиняло и которое въ настоящее время можно считать уничтоженнымъ, оно перешло такъ незамѣтно въ основные законы каждаго государства, оно такъ ловко къ нимъ пристроилось; съ цѣлью одурачить общественное мнѣніе и обманутъ критику, оно съумѣло окружить себя столькими ложными оговорками, видимыми гарантіями, обманчивыми уступками, ничего не значащими ограниченіями, что мы считаемъ необходимымъ посвятить ему еще одну главу, которую постараемся сдѣлать, по возможности, короче и легче для читателя.
Глава VI
Общая критика конституцій
Какъ, вслѣдствіе крайностей унитаризма, нарушено политическое равновѣсіе и поставлены въ борьбу другъ съ другомъ государство и общество. — Разсмотрѣніе средствъ, предлагаемыхъ для возстановленія этого равновѣсія: пересмотръ или усовершенствованіе конституцій, коллективное самодержавіе, раздѣленіе властей, муниципальное устройство. — Безполезность всѣхъ этихъ паліативныхъ мѣръ.
Припомнимъ сначала, что всѣ конституціи, различаясь по тону и цвѣту, въ сущности тождественны: положеніе это доказано уже рядомъ приведенныхъ нами примѣровъ, впослѣдствіи же оно уяснится для насъ еще болѣе. Приверженцы всякой системы хлопочатъ особенно объ единствѣ. Дѣйствительно, нельзя не согласиться, къ несчастію, что единство служитъ для нихъ принципомъ.
10
Что единство власти, не только въ томъ, что оно имѣетъ въ себѣ разумнаго и законнаго, но даже и въ самыхъ крайнихъ своихъ требованіяхъ, составляло съ 1789 г. постоянную заботу нашихъ публицистовъ и государственныхъ людей, въ особенности доказывается текстомъ республиканской и демократической конституціи 1848 г. Но кому теперь извѣстно содержаніе этой конституціи, кто о ней заботится? Кто, по прочтеніи ея, усмотритъ въ ней главную мысль? Кому придетъ въ голову, что величайшей заботой ея авторовъ было охраненіе Республики отъ республиканизма ея учрежденій? Никто, даже самъ почтенный Г. Дюпенъ, издавшій комментарій на это образцовое произведеніе. Поэтому читатель не мало удивится, если узнаетъ и убѣдится собственными глазами, что конституція 1848 г., произведеніе соціалистической анархіи, по увѣренію критиковъ партіи золотой середины (juste-milieu), была задумана, изготовлена, обсуждена и голосована въ самомъ монархическомъ духѣ. Изъ пятнадцати подобныхъ актовъ, хранящихся въ нашихъ архивахъ, ни одинъ не свидѣтельствуетъ въ такой степени о привязанности Франціи къ монархическимъ правамъ и порядкамъ.
Въ особенности поучительно
«Предъ лицомъ Бога… французская республика есть демократическая, единая и нераздѣльная.» — Этимъ ничего не выражается; при появленіи своемъ на свѣтъ это нераздѣльное единство не больше атома. Но для большей ясности поставьте такой вопросъ: почему бы французской республикѣ, демократической, какъ увѣряютъ, не раздѣляться на нѣсколько самостоятельныхъ единицъ? Не будетъ ли это еще демократичнѣе?.. Смотрите же, какъ чудовище разовьется изъ своего зародыша и развернется передъ вами.
«Ст. 1-я. Верховная власть присуща
«Ст. 10-я.
«Ст. 15. Всякій налогъ установляется для
«Ст. 18. Всѣ общественныя власти, какъ бы онѣ ни назывались, исходятъ отъ народа». — Здѣсь приложимо замѣчаніе, сдѣланное по поводу статей 1-й и 11-й. Впрочемъ статья эта совершенная копія монархической формулы:
«Ст. 19. Раздѣленіе властей есть первое условіе свободнаго правительства.» — Прибавьте, и честнаго. Но еще недостаточно раздѣлить власти по роду ихъ дѣятельности; здѣсь говорится объ авторитетѣ правительства, администраціи, юстиціи, полиціи и т. п. Что мѣшаетъ распредѣлить все это такъ, чтобы каждая мѣстность имѣла свою долю власти? Демократія въ сущности склонна къ дѣлимости; только одна монархія любитъ нераздѣльность. Члены нашего учредительнаго собранія не обратили вниманія на это обстоятельство.
«Ст. 20. Французскій народъ вручаетъ законодательную власть
«Ст. 43. Французскій народъ вручаетъ исполнительную власть
«Ст. 23. Избраніе представителей имѣетъ въ основѣ своей
«Ст. 30. Выборы производятся
«Ст. 34. Члены національнаго собранія —
«Ст. 35. Они не могутъ принимать
«Ст. 36. Они
«Ст. 46. Президентъ назначается посредствомъ
«Ст. 64. Президентъ назначаетъ и смѣщаетъ
«Ст. 71 и слѣд. Учреждается государственный совѣтъ, предсѣдательство въ которомъ по закону принадлежитъ президенту республики». — Такимъ образомъ все заботливо пригнано къ
«Ст. 77. Въ каждомъ департаментѣ учреждается префектура; въ каждомъ округѣ подпрефектура; въ каждомъ кантонѣ кантональное правленіе; въ каждой общинѣ муниципальный совѣтъ». — Нельзя не придти въ изумленіе при видѣ задуманной такимъ образомъ іерархіи! Когда-то толковали о муниципальныхъ вольностяхъ. Конституція же 1848 г. сваливаетъ въ одну кучу префектуры, подпрефектуры и муниципалитеты, подводя ихъ подъ одну категорію, но оставляетъ впрочемъ за собою право установить впослѣдствіи способъ назначенія мировъ и ихъ помощниковъ. Этотъ вопросъ былъ порѣшенъ правительствомъ Наполеона III, и притомъ, нельзя не сказать этого, въ смыслѣ республиканской конституціи 1848 г. Впрочемъ такимъ же образомъ понимала дѣло и конституція 1793 г., что не мало облегчило Наполеону I установить организацію аутократизма въ 1799, 1802 и 1807 годахъ.
«Ст. 81. Правосудіе отправляется
«Ст. 91. Учреждается
«Ст. 104. Общественная сила обязана повиноваться». — Статью 50, кромѣ того, опредѣлено, что президентъ республики начальствуетъ надъ вооруженной силой. Такимъ образомъ въ переворотъ 2-го декабря 1851 г. ни національные гвардейцы Парижа и другихъ городовъ, ни военный людъ не имѣли права, въ качествѣ вооруженной силы, воспользоваться противъ этого беззаконія статьей 110-й, по которой «Охраненіе конституціи довѣряется защитѣ и патріотизму всѣхъ французовъ».
Они не могли сопротивляться, хотя бы ихъ гражданская совѣсть оказалась въ противорѣчіи съ обязанностью повиноваться президенту, ихъ непосредственному начальнику. Прежде всего ихъ долгъ былъ повиноваться, а затѣмъ, снявъ мундиры и сложивъ оружіе, они должны бы были спокойно и почтительно заявить свой протестъ въ меріяхъ и казармахъ, если нашлось бы на то время.
Вотъ въ какомъ духѣ была задумана конституція 1848 г., изъ которой я привелъ кое-что для курьеза, вотъ памятникъ республиканскаго французскаго генія XIX вѣка. На нее потратили, по крайней мѣрѣ, 400 дней въ глубокихъ размышленіяхъ и соображеніяхъ, 900 избранниковъ демократіи, а если считать на наличныя деньги, то она обошлась въ 2.250,000 франковъ, не считая издержекъ на канцеляріи, буфетъ, освѣщеніе и отопленіе, не говоря уже о нетерпѣніи страны, упадкѣ цѣнностей, застоѣ въ дѣлахъ и т. п.