Таким образом, первоначальные цели преобразований были направлены не на демонтаж партийного режима, а на его укрепление и совершенствование. Собственно говоря, именно на это и получил свой мандат Горбачев, когда престарелое большинство членов Политбюро согласилось передать ему высшую власть. К 1985 году СССР был стабильной, полностью консолидированной автократией, в которой сколько-нибудь заметная оппозиция отсутствовала, а институты «советского народовластия» носили совершенно фиктивный характер. Институциональным костяком режима была КПСС, во главе которой стоял Горбачев.
Тот факт, что перестройка была инициирована сверху, без сколько-нибудь серьезного давления со стороны общественных сил, но в конечном счете привела к распаду режима и его замене на более демократический, позволяет охарактеризовать распад партийного режима в СССР как случай авторитарной демократизации. Термин может показаться оксюмороном, но соответствующий феномен встречается не так уж редко. В исторической ретроспективе под такую характеристику подпадает ранняя фаза испанской демократизации 1970-х годов, одной из наиболее успешных в новейшей истории. Авторитарные демократизации происходят тогда, когда влиятельные правящие группы приходят к выводу о несоответствии существующих управленческих механизмов их фундаментальным целям. Разумеется, ключевую роль при этом играет позиция лидера режима.
Один из парадоксов авторитарной демократизации состоит в том, что она может быть успешной лишь в условиях, когда реформаторское руководство устанавливает полный контроль над институтами режима. В результате автократическая природа режима не только не исчезает, но, напротив, становится даже более явной, чем это было в условиях стабильного функционирования системы. Первые шаги перестройки были связаны с чисткой партийного аппарата в высшем и среднем (региональном) эшелонах, что объективно вело к усилению контроля Горбачева над партией без изменения ее политической роли. Надо констатировать, что именно на этом этапе Горбачев достиг наибольших успехов, создав для себя значительные гарантии против опасности внутрипартийной оппозиции вроде той, которая в 1964 году отстранила от власти Никиту Хрущева.
Однако полных гарантий такого рода партийный режим не обеспечивал. Коллегиальная, олигархическая власть Политбюро сохранялась и продолжала представлять потенциальную угрозу для Горбачева, а ротация кадров на местах осуществлялась в рамках узкого пула, определенного номенклатурными нормами. Поэтому Горбачеву понадобились дополнительные средства укрепления собственной власти. Первоначально это достигалось путем мобилизации общественного мнения в рамках медийной кампании, известной как «гласность», но затем потребовало институционального закрепления в виде создания структур власти, которые служили бы базой поддержки Горбачева вне партии. А поскольку режим исходно был оформлен как «советская власть», то далеко ходить за такими структурами не понадобилось: достаточно было сделать советы народных депутатов, а не только партию, источником власти руководителя-реформатора.
К этому, собственно, и сводится смысл институциональных преобразований, объявленных в 1988 году на 19-й конференции КПСС и приведших к избранию весной 1989 года Съезда народных депутатов, который, в свою очередь, избрал Горбачева сначала председателем Верховного совета, а затем и президентом СССР. Надо отметить, что сами по себе советские органы, созданные в ходе этой реформы, были совершенно недееспособными. Их многочисленный и политически пестрый состав с колоссальным преобладанием лояльных членов КПСС, редкие сессии и отсутствие реальных рычагов влияния на правительство позволяли играть лишь декоративную роль. Их отличие от предшествовавших советских органов было кардинальным, поскольку контролировались они уже не партией, а лично Горбачевым. Но они по-прежнему были элементом авторитарного политического порядка.
И все же созыв Съезда народных депутатов стал ключевым моментом в процессе авторитарной демократизации. Съезд послужил точкой консолидации для нарождавшейся демократической оппозиции, позволив ей оформиться сначала в составе депутатского корпуса, а затем и в качестве политических движений. И, конечно же, траектория Бориса Ельцина в качестве лидера оппозиции была решающим образом определена его членством в Верховном совете. Никакой иной роли, однако, Съезд народных депутатов не сыграл. К осени 1990 года Горбачев, для которого оппозиционное демократическое движение стало опаснее КПСС, начал склоняться к опоре на ее консервативные элементы. В 1991 году эта стратегия привела его к серии политических поражений, увенчавшихся фактической, а затем и формальной потерей власти. Общесоюзные советские органы тихо, не оказав никакого сопротивления, последовали за ним в небытие, поскольку отдельно от Горбачева они ничего не значили.