Однако в большинстве современных авторитарных режимов, и особенно в постсоветских странах, развитые клиентелистские механизмы отсутствуют. Поэтому автократы вынуждены полагаться на доминирующие проправительственные партии, а одним из наиболее эффективных инструментов, стимулирующих их возникновение (как, впрочем, и развитие партий вообще), является пропорциональное представительство. В то же время использование пропорционального представительства влечет за собой фрагментацию партийной системы и, стало быть, не вполне соответствует структуре стимулов электорального авторитаризма. В этих условиях применение смешанной системы (во всяком случае, ее несвязанной разновидности) выглядит как приемлемый институциональный компромисс, позволяющий, с одной стороны, сохранять партийные рамки электоральной политики, а с другой стороны – заполнять значительную часть парламентских мест представителями региональных правящих групп, лояльных по отношению к автократической национальной исполнительной власти.
Собственно говоря, это и было продемонстрировано думскими выборами 2003 года, когда «Единая Россия», получив лишь 37,6 % голосов по партийным спискам и выиграв менее чем в половине одномандатных округов, смогла обеспечить себе статус доминирующей партии лишь за счет рекрутирования подавляющего большинства одномандатников, которые участвовали в выборах в качестве независимых кандидатов. Тем более парадоксальным выглядело решение об отказе от смешанной системы в пользу чисто пропорциональной, которая была применена на выборах 2007 и 2011 годов.
Следует отметить, что потенциально негативные последствия этого решения для властей частично смягчались применением завышенного (7 %) заградительного барьера, а политический контекст, в котором была проведена избирательная реформа, явно располагал к оптимистическим ожиданиям по поводу уровня электорального успеха «Единой России». Более того, в 2007 году эти ожидания вполне оправдались. Однако этих соображений было бы недостаточно для того, чтобы провести такую широкомасштабную реформу. Как представляется, логику властей можно реконструировать следующим образом.
Хотя выборы 2003 года и дали желательный результат, они сохранили за региональными правящими группами и их думскими представителями-одномандатниками значительную роль как на парламентском уровне, так и во внутрипартийной структуре «Единой России». Известно, что президентской администрации приходилось прилагать довольно интенсивные постоянные усилия для решения сопряженных с этим проблем. По существу, это подрывало положение «Единой России» в качестве главной опоры исполнительной власти и препятствовало ее организационному развитию как централизованной организации. Региональные отделения партии оставались придатками губернаторских аппаратов и пользовались в подавляющем большинстве случаев лишь минимальной автономией. В условиях, когда политический контекст благоприятствовал успеху «Единой России», переход к чисто пропорциональной избирательной системе позволял решить эти проблемы, не подвергая политическое доминирование национальной исполнительной власти сколько-нибудь существенным рискам.
Следует подчеркнуть, что есть лишь одна разновидность электорального авторитаризма – собственно партийные режимы вроде тех, которые существовали в Мексике и Малайзии – для которых организационное развитие доминирующей партии, а затем и поддержание ее стабильности и целостности являются приоритетной задачей. Для персоналистских режимов, возникающих путем деградации дефективной демократии – а российский режим именно таков, – эта задача может быть лишь вторичной, поскольку основным механизмом сохранения власти являются президентские выборы, которые ее основной обладатель выигрывает в личном качестве. При этом не в его интересах полностью полагаться на поддержку доминирующей партии, что и продемонстрировал Путин, когда вышел на выборы 2012 года при поддержке «Общероссийского народного фронта» и целого ряда других организаций. Однако в 2003–2007 годах, решив первоочередные задачи авторитарной трансформации и не испытывая беспокойства по поводу возможных итогов предстоявших думских выборов, власти позволили себе сконцентрироваться на решении вторичных задач.