На развивающиеся страны, экономика и население которых растут очень быстрыми темпами, будет приходиться 74% роста мирового потребления первичной энергии. На Китай и Индию - 45% этого роста, на страны ОЭСР - одна пятая часть, на страны с переходной экономикой - оставшиеся 6%.
В целом развивающиеся страны обеспечат 47% роста мирового спроса в 2015 году и более половины - в 2030 году по сравнению с 41% на сегодняшний день1.
Перевод темы энергетических ресурсов в плоскость стратегии новой энергетической войны дает понимание множества труднообъяснимых на первый взгляд закономерностей: почему трассы нефте- или газопроводов прокладываются там, где, казалось бы (с экономической точки зрения), они не должны проходить; почему «вдруг» начинают осваивать месторождения, расположенные в «экономически недоступных районах», и оставляют без внимания другие, более перспективные
(с точки зрения себестоимости добычи)? Какая взаимосвязь между энергоресурсным потенциалом страны и ее геополитическим статусом в современном мире и т.д.?
Природа современного энергопротивостояния не может быть рассмотрена в исключительно экономическом смысле в отрыве от глобальной межстрановой конкуренции и геополитики. В океане статистики международного энергопотребления скрыты глубинные тенденции международного антагонизма.
В течение последнего десятилетия существенным образом изменился состав игроков и соотношение сил на мировом рынке энергоресурсов. Если еще в прошлом столетии этот рынок оставался во многом дуопсоничным2, теперь же ситуация в корне иная и можно говорить о ярко выраженной тенденции его полипсонизации. Абсолютное большинство аналитиков склонны считать, что причины, вызвавшие коренное изменение ситуации, следующие.
Во-первых, у России сегодня достаточно сил и средств выстраивать свою внутреннюю и внешнюю энергетическую политику исходя из интересов собственной безопасности, которые по определению не могут совпадать с тем, что устраивает конкурентов. Сегодня Россия является архитектором новой модели евразийского энергетического комплекса. То, что эта модель может быть реализована в самое кратчайшее время, не вызывает ни у кого сомнений. Для этого у России есть не только материальные и технологические ресурсы, но и самое главное - политическая воля и политическая преемственность.
Во-вторых, объединенная Европа сегодня все откровеннее демонстрирует свое намерение освободиться от «услуг» США по обеспечению ее (Европы) энергетической безопасности. В Брюсселе понимают, что усиление своей энергетической безопасности является в первую очередь необходимым условием для обретения Евросоюзом статуса доминанты геополитики. В связи с этим трудно не согласиться с мнением ряда экспертов, что Европа «фундаментально заинтересована как в прямом взаимодействии с ближневосточными регионами и проведением в них своей, независимой от США ресурсодобывающей политики, так и в развитии евразийских месторождений и соответственно в транспортировке ресурсов по безопасным с ее точки зрения маршрутам. Благодаря такой диверсификации поступления энергоресурсов Европа может сделать тот энергетический, а в конечном итоге стратегический и геополитический скачок, к которому она тяготеет как новый потенциальный субъект, получающий большую степень свободы в проведении собственной геополитической стратегии»3.
В-третьих, и Россия, и Евросоюз как никогда едины в обоюдном стремлении реорганизовать транснациональный механизм ресурсо- и энергообеспечения на всем Евразийском континенте. А США, что вполне понятно и по-своему рационально, напротив, заинтересованы в сохранении статус-кво.
В-четвертых, Китай и Индия представляют собой формирующиеся гиганты мировой экономики и международных энергетических рынков. Развитие энергетики в Китае и Индии приводит к трансформации глобальной энергетической системы за счет огромных размеров этих стран и их возрастающей роли в международной торговле ископаемым топливом. В то же время обе страны становятся все более уязвимыми по отношению к изменениям, происходящим на мировых энергетических рынках. Впечатляющие темпы экономического роста Китая и Индии в последние несколько лет превзошли темпы роста экономики всех других крупных стран. Стремительное развитие экономики привело к резкому увеличению энергетических потребностей этих стран, которые обеспечиваются за счет импорта энергоресурсов.
В-пятых, в дальневосточном секторе евразийского рынка энергоресурсов объем потребительского спроса вполне сопоставим с потребностями ЕС. В первую очередь речь идет о таких странах, как Япония и Южная Корея. Вполне очевидно, что энергетические перспективы этих стран не могут быть реализованы без участия России.