Но в чем уж точно не поссорятся Валерий Дмитриевич с Андреем Ильичом, так это в политическом решении русского вопроса, несмотря на то что для одного русскость - прежде всего «кровь», а для другого - «власть» (впрочем, напомню, что государство по Соловью - главный русский национальный архетип, а русский мир - «властецентричный» par excellence). Будущее России, полагает Фурсов, - в создании русского национального государства, несмотря на все трудности, которые связаны с этим процессом: «Сегодня в РФ впервые за последние 150-200 лет начинает действительно развиваться нечто похожее на русскую нацию если русским суждено выйти из смуты, а России возродиться, то только на пути национальной консолидации державообразующего народа». Резко отрицательно высказывается ученый о евразийстве: «Это ошибочная и вредная позиция. Она растворяет русскость и Россию в европейскости и азиатчине»; Россия - «русская православная Европа», «мы - русские европейцы, и именно европейскости, права на нее стремятся лишить нас определенные силы и на Западе, и дома». Формула «русской Европы» близка и автору этих строк.
Открывая «остров Россия»
Еще одну версию «русизма» - геополитическую - разрабатывает философ-шпенглерианец Вадим Цымбурский. Совсем недавно в издательстве «РОССПЭН» вышла в свет его книга «Остров Россия», которую необходимо признать событием в интеллектуальной жизни России. Большинство вошедших в нее текстов не новы, их публиковали различные периодические издания в 1993-2006 годах, но, собранные вместе, они дают новое качество - впечатляющую картину стройной, глубоко и тщательно продуманной историософски-геополитической системы. К стыду своему, должен признать, что в 90-е банально «проморгал» Цымбурского и открыл его для себя только сейчас.
Итак, в чем же суть «Острова России»? По мнению автора книги, «геополитическая ниша» русского народа определилась в XVI-XVII веках: пространство от Восточной Европы до Китая, отделенное от великих азиатских цивилизаций (китайской, индийской, средневосточной) и ядра романо-германской цивилизации поясом межграничных территорий-лимитрофов. Этот пояс трактуется как «Великий Лимитроф», охватывающий весьма разношерстную группу «народов-между-цивилизациями» - от монголов до финнов. Сама собой напрашивается геополитическая метафора России как «острова», «омываемого» с востока на запад «проливами-лимитрофами». И только в рамках этого «острова» существование русской цивилизации (для Цымбурского Россия - особая цивилизация, родившаяся на рубеже XV-XVI веков в облике Московского царства и идеологически обоснованная в посланиях инока Филофея) может быть подлинно органичным.
Главный грех русского имперского западничества XVIII - начала XX веков, как и западничества большевистского, - в непонимании «островной» природы русской цивилизации и в вытекающем из него эстетически ярком, но практически бесполезном стремлении, прорвавшись сквозь западные «проливы-лимитрофы», слиться в общеевропейском экстазе с романо-германскими «братьями» (ответной страсти к «северо-восточным варварам» вовсе не питающими). Историю этого «влеченья-недуга» Цымбурский описывает как повторяющиеся циклы «похищения Европы»: первый - с Северной до Крымской войны, второй - с Первой мировой до советско-польской войны, третий - со Второй мировой войны до крушения СССР. После каждого цикла, заканчивающегося потерей позиций России на западе, наступает «евразийская интермедия» - временное переключение русской внешнеполитической активности на восток, подразумевающее, однако, косвенное давление на Европу. Что до наших дней, то Цымбурский предполагает (и надеется), что Россия не играет очередную «евразийскую интермедию», а совершает глубинный поворот к осознанию своего «островитянства».
Собственно, перед нами геополитическое обоснование русского изоляционизма, предполагающее самодостаточное существование России вне как «имперских» структур американского глобализма, так и сражающихся с ним сил «внешнего пролетариата» Юга и Востока - и там, и там для нас таятся угрозы. Следовательно, Россия жизненно заинтересована в сохранении нынешнего «полутораполярного» мира - неустойчивого равновесия между гегемонией США и утверждением новых центров силы на Востоке. Чем больше в мире разного рода противоречий, тем лучше для нашего «острова». «Будущее для России выглядит так: или расколотая Россия в некотором эталонно едином мире, или единая Россия в признанно расколотом мире», - констатирует исследователь.