Такое решение, впрочем, наиболее трудное — оно дается лишь в результате опыта участия в честных выборах. А сегодняшние российские власти такой опыт приобретать упорно не желают — гражданам предстоит их принуждать к честным выборам. Этот процесс сложно протекал в Мексике и обещает быть нелегким и в нашей стране.
Советская модель
Может ли нынешний политический кризис затянуться надолго? Или вообще рассосаться? Трансформироваться в застой, когда участники бурных митингов оседают на кухнях, вяло перемалывая в очередной раз события безвозвратно ушедшего дня? Для того чтобы получить ответы на эти вопросы, лучше всего заглянуть в наше недавнее прошлое — в брежневскую эпоху.
Как просидеть в Кремле до старости
На чем держался поздний СССР? На пяти «китах»: отживающей коммунистической идеологии, умеренных репрессиях, высоких нефтяных ценах мирового рынка, консервации старой элиты и «железном занавесе», отсекающем информацию об успехах государств демократического мира.
Для того чтобы народ вел себя тихо и не требовал перемен, лучше всего промыть ему мозги с помощью идеологии, утверждающей, будто мы делаем великое общее дело и страдаем ради светлого будущего. В нынешней России идеологический фундамент режима выстроить так и не удалось. Казалось бы, в этом его слабость по сравнению с режимом коммунистическим. Однако в действительности в брежневскую эпоху идеология явно умирала и не могла играть такой роли, как на заре советской власти. Поколение, сформировавшееся после хрущевской оттепели, уже не верило ни в скорый приход коммунизма, ни в то, что ради этого следует потерпеть нехватку колбасы и дефицит модной одежды.
Советский опыт показывает, что без идеологии в отсталом обществе развитие невозможно, однако длительное медленное загнивание вполне возможно. Избиратель с пустыми глазами идет к урне, осуществляет «единственно правильный выбор», утешает себя тем, что альтернативы-то все равно нет, и запивает тоску водочкой, благо ее поставки режим еще может кое-как обеспечивать.
Материальный фактор при отсутствии идеологии играет большую роль. И в этом смысле для устойчивости советского режима было чрезвычайно важно, что премьер Алексей Косыгин начал в 1960-х гг. активно разрабатывать нефтяные поля Западной Сибири. В 1970-х цены на нефть внезапно рванули вверх, и СССР сумел прилично заработать, экспортируя энергоносители. Хорошая конъюнктура держалась до середины 1980-х, благодаря чему советская власть могла худо-бедно кормить народ, покупая за рубежом огромные объемы зерна.
Энергетический фактор по сей день работает на власть. Если цены на нефть удержатся на высоком уровне, то благосостояние россиян будет никак не ниже благосостояния советских граждан брежневской эпохи. Человек, терпевший режим, заставлявший его ездить за продуктами в крупный город на «колбасной электричке», тем более вытерпит застой в ситуации полных прилавков.
На этот вывод, правда, обычно бывает два возражения.
Во-первых, говорят, что советский режим держался на репрессиях, которые сейчас уже невозможны. А, во-вторых, советский человек не представлял убогости своего существования по причине «железного занавеса». В каком-то смысле и то и другое верно, но роль этих ограничителей не следует преувеличивать.
Юрий Андропов, возглавив в 1967 г. КГБ, существенным образом трансформировал работу карательной машины. Репрессии уже не были массовыми, как в сталинские времена, а самое главное — госбезопасность старалась предупреждать конфликт человека с режимом вместо того, чтобы сочинять истории на манер высосанных из пальца громких дел о врагах народа.
Андроповская машина работала по принципу: живи сам и давай жить другим, особенно хозяевам этой жизни. Если человек не нарушал установленных тоталитарным режимом правил — не выходил с призывами на площадь, не распространял самиздат, не разбрасывал листовки и т. д., то его и не трогали. Пытался нарушать правила — его вызывали в КГБ и предупреждали. А репрессировали только в том случае, когда предупреждения не помогали. Однако, как показывает статистика госбезопасности, в большинстве ситуаций предупреждения действовали. Пассионариев в протестной среде было мало. Большинство недовольных после предупреждения выбирало не лагерь, а тихую растительную жизнь.
Примерно тот же механизм, хотя с поправкой на смену эпох, предлагают нам сегодня в законах, облагающих немыслимыми штрафами «клевету», нарушения в ходе митингов и попытку уклониться от звания «иностранного агента». Советского человека отправляли в лагерь, поскольку взять с него было нечего, кроме подержанного жигуленка, тогда как с нынешних лидеров протеста, бесспорно, есть что взять. Путинский режим не станет плодить политзаключенных, из-за которых бывает много шума, он просто разорит активных противников и запугает пассивных. А в остальном логика функционирования режима останется вполне андроповской.