Он приговорил себя быть ответственным за государство, и поэтому поиск, преследование и убийство врагов государства было для него делом творческим и богоугодным. Главное — эффективность процесса в целом, считал он. Мюллер редко выползал из своего кабинета, но машину смерти в концлагерях он обеспечивал человеческим материалом бесперебойно. Отчеты, таблицы и графики работы лагерей смерти он изучал, как коммерсант изучает поставки мяса для торговли. Его лицо с высоким лбом и змеевидными губами почти никогда не освещала улыбка. Постоянная любовница Мюллера, она же и бессменный секретарь Анна Ш., припомнила после войны, что в любви он был таким же бесчувственным, как в работе. Он ни в чем никогда не сомневался. За это ценил его Гейдрих. А еще за то, что именно его офицеры придерживались принципа: «Когда у человека есть информация, которая нам нужна, а он отказывается ее сообщить, все средства хороши для того, чтобы заставить его заговорить. Высокий уровень террора отвечает интересам нации»48.
Гейдрих не ошибся в Мюллере: тот выстроил гестапо как безотказный механизм, шлифующий общество. Создавая гестаповский аппарат, Мюллер исходил из того, что он должен быть натаскан не столько на борьбу с разведкой противника, сколько на борьбу с идеологией и населением. Из 12 отделов гестапо лишь три занимались контрразведкой, остальные были идеологическими: коммунизм и марксизм (1-й отдел), церковь, секты, эмигранты, масоны, евреи (2-й отдел), реакционеры, оппозиционеры (3-й отдел), концлагеря (4-й отдел), аграрные и социально-политические проблемы (5-й отдел), НСДАП и примыкающие к ней массовые организации (7-й отдел), сбор и обработка информации и сводок (9-й отдел), печать (10-й отдел), гомосексуализм (11-й отдел)49.
Структуры гестапо и нацистской партии как идеологические ведомства соответствовали друг другу. Они пронизывали весь германский рейх. Самый «нижний» партийный руководитель, блокляйтер (под его опекой было несколько десятков хозяйств), имел еще и должность «тайного информатора» в гестапо. Заставить вращаться этот аппарат денно и нощно, без срывов и толчков смог Генрих Мюллер — чиновник, педант, для которого приказ и циркуляр были всем. Единственное его изобретение — система агентов, состоящая из пяти категорий, главная суть которой была в том, что каждый немец перепроверялся другим. Поэтому гестапо неплохо представляло настроение тех немцев, что относились или тяготели к оппозиционным группам.
Сопротивление в Германии не имело успеха потому, что слишком эффективной была система наблюдения и контроля, потому, что слишком жесток был террор. Еще одна причина неуспеха оппозиции в том, что нелегальные партии и организации рабочего движения так и не смогли объединиться в единую систему и действовали сами по себе до полного разгрома. А гестапо и СД сделали все, чтобы это объединение и не могло произойти.
Но был один провал в деятельности Мюллера, который он не мог простить себе, вероятно, до последних минут жизни. Это покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, ставшее, по мнению исследователей германской истории, высшей точкой немецкого сопротивления. К этому времени генералы и высшие офицеры вермахта понимали неизбежность поражения Германии в войне с Советским Союзом. Летом 44-го наиболее решительные поняли, что надо действовать. По их плану после уничтожения Гитлера подчиненные им войска должны были занять Берлин, арестовать нацистское правительство и провозгласить новую власть. Среди участников заговора — известные генералы и военачальники: Людвиг Бек, Фридрих Ольбрихт, фон Витцлебен, фон Клюге, Фромм, фон Штюльпнагель. Но самым решительным, энергичным заговорщиком, по сути спусковой пружиной всего заговора, был полковник граф Клаус фон Штауфенберг, герой боевых операций в Северной Африке. Он взял на себя миссию уничтожения Гитлера. И все бы ничего, да по случайности взрыв бомбы Штауфенберга в ставке пришелся на дубовую крышку стола, что и спасло жизнь фюреру. И начавшийся захват правительственных зданий в Берлине захлебнулся. Генералы-заговорщики, узнав, что Гитлер жив, свернули операцию. А генерал Фромм приказал немедленно расстрелять Штауфенберга.
Гестапо действовало стремительно. Особая комиссия из четырехсот следователей работала безостановочно. По всей Германии в эти и последующие дни арестовали около семи тысяч офицеров и генералов вермахта, лиц, принадлежащих к деловым и аристократическим кругам. Впоследствии пять тысяч из них казнили.
Но почему же вездесущие СД и гестапо ничего не знали о заговоре генералов, о планах Штауфенберга и порядке его действий? Ведь гестапо, по сути, село на хвост «оппозиционным» военным и аристократам уже в начале 1944 года. Тогда в поле зрения полиции попал салон фрау Зольф, вдовы дипломата. У нее собиралась почтенная военная и аристократическая публика и вела горячие дискуссии о ситуации в Германии. Салон превратился в политический кружок. И однажды в нем появился новый участник, некто Рекцее, тоже из дипломатов, но при этом гестаповский агент. После войны советский суд приговорил его к 15 годам тюрьмы50. Но в начале 44-го он еще исправно информировал гестапо, о чем говорят, что замышляют люди из кружка фрау Зольф. Гестапо усердно разматывало их связи и контакты, и уже в январе пошли аресты. И все же... все же до Штауфенберга и его соратников не дошли. Его не подозревали и не ведали, что этот закаленный в боях храбрый солдат фюрера привезет в ставку бомбу для Гитлера. И лишь после неудачного покушения гестапо бросилось по следу. Но почему не раньше?
Мартин Борман, глава партийной канцелярии, второй человек в нацистской партии, соперник Гиммлера, назвал причину. И вряд ли он ошибался. Корпоративную солидарность и товарищество офицеров вермахта не могло пробить гестапо. Сыск во власти разбился о корпоративные узы. Это было новое в сыскной борьбе, и гестапо не разглядело это новое. Жесткий бюрократ Мюллер оказался не готов к таким ситуациям, а теоретически он не мог моделировать тенденцию корпоративизма и товарищества. Мюллер нутром чувствовал всю опасность для режима обиженных и разочаровавшихся генералов. Но не могло ведомое им гестапо проломить армейско-аристократическую солидарность. Корпоративная спайка так и не была разрушена. Режим тогда, 20 июля 1944 года, висел на волоске. Лишь нерешительность выступивших, их интеллигентская на грани предательства осторожность, продлила ему жизнь.
Мюллер это понял лишь после событий 20 июля и выместил свой провал, развязав массовые репрессии, поддержанные высшей властью рейха. Апогеем жестокости без границ стала казнь главы военной разведки и контрразведки «абвера» адмирала Канариса, которого повесили на струне от скрипки.
Что разгадали Гитлер, Геббельс и Гейдрих
в массовом немце, чтобы сделать его приверженцем национал-социализма