Несмотря на критику, ставящую под сомнение искренность его религиозных убеждений, которая была в ходу уже во времена Ришельё, кардинал был не только князем Церкви по сану, но и искренне верующим католиком. Просто в отличие от многих людей своего времени Ришельё был не мистиком, а прагматиком. Что довольно редко встречалось в ту эпоху, кардинал отличался веротерпимостью (даже среди его наиболее доверенных сотрудников многие были протестантами). Вспомним, что и проблема Ла-Рошели, как уже говорилось выше, была для Ришельё скорее не религиозной проблемой, а недопустимым проявлением феодальных вольностей, с которыми королевская власть не могла мириться [40].
Что же лежало в основе деятельности Ришельё? Каковы были особенности его политических взглядов? Прежде всего следует выделить его реализм и рационализм. Вся глава II части II «Политического завещания» объясняет, что «политикой государства должен руководить разум» [41]. То есть факты, а не идеология (как, например, христианские принципы) [42]должны лежать в основе политики. Он также сурово осуждает деятелей, пытающихся «управлять королевствами по правилам, вычитанным из книг» [43]. Ришельё, как его современник Декарт и многие другие, превозносит разум, ставя его над чувствами, эмоциями, верой и т.д., и, таким образом, является ярким представителем своего рационального века.
Его прагматизм полностью отразился в «Завещании». Например, как уже упоминалось выше, Ришельё выступал против печально известной продажности должностей, однако считал, что её отмена без полной реорганизации государства породила бы ещё большие проблемы [44].
Ришельё, как и все по-настоящему сильные деятели, отличался волюнтаризмом. Он говорил, что следует «сильно желать и добиваться желаемого» [45]. Кардинал был на редкость методичен и предусмотрителен, что не исключало иногда, впрочем, и некоторую импровизацию. Его несчастье заключалось лишь в том, что из-за войны и разрухи постоянно не хватало как средств, так и времени для осуществления всех задуманных планов. Но кто из государственных деятелей смог когда-либо закончить всё начатое и совершить всё задуманное?!
В отношениях с Папским престолом Ришельё чётко придерживался галликанства (см. разд. IX гл. II ч. I), которое с XIV века, а главным образом со времени принятия в 1438 году Прагматической санкции, являлось основной французской доктриной в этой области. Защитники галликанской Церкви – в большинстве своём королевские юристы и университетские доктора, независимо настроенные по отношению к Риму, – не признавали претензий Пап на оказание влияния на королевскую власть и сумели обеспечить относительную свободу французской Церкви (например, епископы назначались королём и утверждались Папой, точно так же как и кардиналы, титулы которых выдавались по просьбе короля, впрочем, не всегда удовлетворявшейся) [46]. Однако Ришельё нельзя записать в ряды ярых галликанцев крайнего толка, поскольку в этом вопросе для него были характерны скорее умеренные взгляды, что объяснялось в том числе и дипломатическими причинами.
В экономической сфере Ришельё был мало оригинален и следовал доминировавшим в его время концепциям, главной из которых был меркантилизм. Согласно этой распространённой тогда доктрине, экономическое преуспеяние и развитие государства основано на обладании драгоценными металлами [47]и недвижимостью. Именно поэтому в «Политическом завещании» проскальзывает беспокойство кардинала насчёт возможной утечки на Восток золота и серебра, и он ищет пути борьбы с нею. При Ришельё была выпущена в 1640 году единая золотая твёрдая французская монета – луидор.
Относительным экономическим новаторством явилось, однако, возраставшее государственное вмешательство в экономику, которое ещё усилится позднее при Людовике XIV и Кольбере. Так, Ришельё основал несколько полугосударственных компаний по освоению колоний, которым были предоставлены привилегии и монополии, а иногда и прямые государственные субвенции.
Чрезвычайно важно ни в коем случае не считать Ришельё революционером. Напротив, он явный реформатор. Никакого старого мира разрушать до основания, чтобы построить свой новый, он не собирается. Восхитительная метафора в разделе I главы IV части I «Политического завещания» как нельзя более чётко говорит об этом: «Талантливый архитектор, который исправляет недостатки в конструкции ветхого здания и, не ломая его, лишь привносит необходимую гармонию в его пропорции, куда более достоин похвалы, нежели тот, кто разрушает прежнее сооружение до основания, дабы возвести на его месте новое, превосходное и идеальное» [48]. Какая разница с отрицавшими прошлое революционерами и какая мудрость по сравнению со всеми «бесами» XVIII – XXI века!
40
В отношении «еретиков»-протестантов вообще Ришельё делал ставку на интеллектуальное воздействие, а никак не на насилие (в отличие от всё ещё свирепствовавшей в Испании и Португалии инквизиции). В 1627 г. он даже посвятил этому свой труд «Наиболее лёгкий и надёжный способ обратить тех, кто отделился от Церкви».
42
Не следует, конечно, делать из кардинала сторонника отделения Церкви от государства. Однако для политика XVII в. он весьма далеко опередил своё время.
44
См. гл. IV ч. I, где Ришельё обстоятельно и умно описывает недостатки прямого назначения чиновников, что чревато фаворитизмом, непотизмом и коррупцией. Лишь Наполеону I удастся разрешить эту проблему, организовав систему чиновничества на конкурсной основе, которая вплоть до сего дня является основным путём приёма на государственную службу во Франции. Эта система, основанная на достоинствах (merite), называется «меритократией», и Ришельё не предлагает внедрить её, хотя долго рассуждает именно о необходимости учитывать личные достоинства, а не богатство или наследование. Насколько мне известно, в его время похожая административная система существовала лишь в Китае (мандаринат) и не могла быть известна в деталях в Европе ХVII в., для которой Китайская империя оставалась ещё полностью закрытой.
46
Напр., отец Жозеф так и не стал кардиналом, несмотря на многократные просьбы Людовика XIII и Ришельё.
47
В частности, экономическое могущество Испании зависело тогда главным образом от галионов, нагруженных южноамериканским золотом.