Сезар де Бурбон, герцог Вандомский.
Слёзы их жён [134]тронули меня до глубины души, но мысль о потоках крови Вашего дворянства, унять которые можно было, только пролив кровь этих двух молодых людей, придала мне силы, помогла овладеть собой и убедить Ваше Величество отдать приказ о казни ради пользы государства, пусть даже и вопреки почти единодушному мнению света и моим собственным чувствам.
Франсуа де Монморанси, граф де Бутвиль.
Не имея возможности остановить приготовления англичан к войне и предотвратить последствия этих приготовлений, Ваше Величество были вынуждены выставить против англичан вооружённую силу.
Эти давние враги государства высадились на острове Ре [135]и окружили там форт Сен-Мартен – как раз в тот момент, когда Господу было угодно обрушить на Францию беду – серьёзное заболевание, поразившее Вас в Вильруа.
Все эти неприятные события, равно как и подстрекательство Вашего брата к новым дурным поступкам [136], предпринятое Ле Куаньо и Пюилораном, не помешали нам оказать с Вашей незримой помощью сопротивление этой воинственной нации. Едва поправившись, Вы, Ваше Величество, пришли на выручку крепости [137], осаждённой англичанами, разбили их армию в знаменательной битве на суше и заставили их флот убраться с наших берегов и вернуться в свои порты.
Затем Вы подступили к Ла-Рошели [138]и взяли этот город после годичной осады. Ваше Величество повели себя с чрезвычайной осторожностью: зная, что испанцы не желают ни взятия этой отдельной крепости, ни вообще успеха Вашим делам [139], но рассудив тем не менее, что союз с ними, заключённый даже просто для виду, произведёт благоприятное впечатление на всех и, что немаловажно, воспрепятствует в силу договорных обязательств их присоединению к англичанам, которые тогда были Вашими явными врагами, Вы вступили с ними в соглашение [140], которое привело к ожидаемым результатам.
Испанцы, заключившие договор лишь для отвода глаз [141], чтобы под его прикрытием мешать планам Вашего Величества и взятию Ла-Рошели, всячески подстрекали англичан к тому, чтобы они пришли на помощь городу. А кардинал де Ла Куэва недвусмысленно обещал им в связи с этим, что испанский король направит помощь Вашему Величеству лишь тогда, когда в ней уже больше не будет никакой надобности, и при этом отведёт свои войска раньше, чем они смогут нанести англичанам какой-либо урон. Это было осуществлено с такой скрупулёзной точностью, что испанский адмирал дон Федерико [142], отправившийся из Коруньи с 14 кораблями лишь после того, как узнал о разгроме англичан у острова Ре [143], не захотел ни на день задержаться у Ла-Рошели [144], когда до него дошли слухи, будто на подмогу городу движется ещё один флот.
Ришельё снимает гусениц с цветка лилии
Ж. Ганьер (ок. 1615 – 1666), ок. 1637-1638
Надпись на поле гравюры гласит: «Символическое изображение того, как стараниями кардинала Ришельё происходит искоренение ереси и бунтарства»
Эти уверения придали англичанам смелости, они дважды дерзко пытались прийти на помощь городу, и тем ярче заблистала слава Вашего Величества, когда Вы взяли Ла-Рошель [145]исключительно своими силами на глазах у мощного флота англичан, которые после двух бесполезных сражений [146]со стыдом увидели, что лишились возможности достичь своих целей.
Таким образом, одним ударом удалось добиться того, что вероломство и уловки испанцев пропали для них даром, а ловушки, расставленные англичанами, были преодолены.
Во время осады Ла-Рошели испанцы напали на итальянские владения герцога Мантуанского [147]. Они нарочно выбрали этот момент в расчёте на то, что Ваше Величество окажетесь не в состоянии прийти к герцогу на выручку.
Когда кардинал де Берюлль и хранитель печати Марийяк советовали Вашему Величеству бросить бедного герцога на произвол судьбы [148], сделав его жертвой несправедливости и ненасытной алчности этой нации [149], постоянно возмущающей спокойствие христианского мира, дабы не допустить, чтобы она его вновь потревожила, остальные члены Совета придерживались противоположной точки зрения: они полагали, что Испания не посмеет решиться на подобное сразу же после заключения союзного договора с Англией, но, даже если бы она и возымела такое дурное намерение, ей не удалось бы остановить исполнение Ваших замыслов.
134
Жена Бутвиля – Елизавета де Вьенн – была в то время на третьем месяце беременности (таким образом, сын Бутвиля, будущий маршал де Люксембург, родился уже после казни отца). О супруге Шапелля (если таковая у него имелась) никаких сведений нам найти не удалось.
135
Английский флот в составе 90 кораблей под командованием главного адмирала герцога Бэкингема вышел из Портсмута 27 июня 1627 г., а через месяц, 26 июля, 10-тысячный экспедиционный корпус высадился на острове Ре и развернул наступление. Оборону на острове держал трёхтысячный гарнизон маршала Туара, рассредоточенный по двум фортам – Сен-Мартен и Ла-Пре.
136
Главным образом заключавшееся в том, чтобы побуждать герцога резко критиковать в присутствии короля политику Ришельё и добиваться отставки кардинала. Кроме того, названные в тексте лица препятствовали отъезду герцога, занимавшего один из командных постов, в действующую армию, пытаясь тем самым замедлить ход военных действий.
137
Несколько раз во время блокады Сен-Мартена французам удавалось прорваться в форт, чтобы доставить боеприпасы и продовольствие. Невероятными усилиями защитников форт Сен-Мартен продержался до начала ноября 1627 г., выдержав блокаду и несколько штурмов (последний – 6 ноября). 8 ноября маршал де Шомберг высадился на острове Ре с 2,2 тыс. солдат, а армия Бэкингема, понёсшая значительные потери (число убитых достигло 1,2 тыс.), была вынуждена в тот же день эвакуироваться и отбыть в Англию.
138
10 сентября 1627 г. жители Ла-Рошели начали боевые действия против королевских войск, а 12 октября в армию прибыли Людовик XIII и Ришельё и начали осаду крепости. В Ла-Рошели было 12 больших бастионов, облицованных тёсаным камнем, двойные рвы, насыпи перед стенами, в городе находилось 150 артиллерийских орудий, не считая кулеврин.
139
Ещё в 1625 г. при посредничестве Савойи в Пьемонте начались секретные переговоры вождя гугенотов герцога де Рогана с испанцами, а в конце 1626 г. оформился союз Рогана с Англией. Обеим державам было выгодно существование во Франции гугенотского «государства в государстве», ослаблявшего позиции центральной власти. Впрочем, успеха Франции в борьбе с гугенотами не желал никто: Голландия, Венеция и немецкие князья-протестанты предпочли бы, чтобы Франция вступила в коалицию, которая боролась против усиления позиций Габсбургов в Европе.
140
В январе-марте 1627 г. французские и английские дипломаты, стараясь опередить друг друга, вели в Мадриде активные переговоры по заключению союза их стран с Испанией. Дипломатия Ришельё одержала верх, и 20 апреля 1627 г. был заключён франко-испанский союз, предполагавший взаимное оказание помощи в случае войны с третьей державой, под которой подразумевалась Англия.
141
Разумеется, Ришельё не обольщался насчёт Мадридского договора, так как понимал, что Испания желает Франции поражения в войне с гугенотами.
144
В январе 1628 г. 40 испанских кораблей прибыли в залив Морбиан и к острову Ре, но без каких-либо съестных припасов. Столь поспешное отплытие этой эскадры произошло, по всей видимости, потому, что адмирал де Толедо опасался столкновения с английским флотом.
145
27 октября делегаты муниципалитета Ла-Рошели побывали у кардинала, и тот выдвинул условие полной капитуляции. 28 октября 1628 г. она была подписана и утверждена королём, который даровал жителям города прощение и свободу вероисповедания. 29 октября Ришельё въехал в Ла-Рошель, а 1 ноября к нему там присоединился Людовик XIII. В тот же день кардинал отслужил благодарственную мессу в протестантском соборе Св. Маргариты, наскоро переоборудованном в католический.
146
В мае 1628 г. английский флот в составе 53 кораблей под командованием адмирала Денбига предпринял попытку прорваться к Ла-Рошели через плотину, построенную под руководством кардинала, чтобы доставить осаждённым продовольствие и побудить короля снять осаду. Однако все попытки взорвать, поджечь и разрушить плотину провалились, и 18 мая Денбиг был вынужден отправиться восвояси. В октябре 1628 г. так же неудачно закончилась экспедиция в Ла-Рошель флота во главе с лордом Линдсеем. Надо сказать, что через две недели после этого, когда город уже капитулировал, море частично разрушило плотину. Её остатки и сегодня можно видеть в ларошельской бухте во время отлива.
147
Скончавшийся 26 декабря 1627 г. герцог Мантуанский Винченцо II завещал свои земли мужу своей племянницы, герцогу Неверскому. В январе 1628 г. тот прибыл в Мантую, чтобы вступить во владение герцогством, но его права были оспорены герцогом Карлом Эммануилом Савойским, которого поддержала Испания. В Мадриде надеялись заполучить собственно мантуанские земли и часть входившего в герцогство маркизата Монферрато вместе с крепостью Касале, расположенной на правом берегу реки По, оставив герцогу Савойскому левый берег, о чём тогда же, в январе 1628 г., был заключён соответствующий договор. Войска Карла Эммануила сразу же заняли земли по левому берегу реки По, а в феврале испанцы осадили Касале.
148
Действительно, кардинал де Берюлль и хранитель печати Марийяк сначала в кулуарах, а затем открыто выражали недовольство внешней политикой кардинала, ведшей Францию к неизбежному военному столкновению с Испанией. Они полагали, что двум католическим державам следовало объединиться для проведения совместной борьбы с протестантами в Европе. Поначалу из-за их оппозиции кардиналу не удалось найти в Королевском совете поддержки своему плану помочь герцогу Неверскому, однако в конце концов его точка зрения возобладала. В «Мемуарах» кардинала, впрочем, ничего не говорится о том, что мнение членов Совета по этому вопросу поначалу не было единодушным.
149
По мнению Вольтера, сомневавшегося в том, что «Политическое завещание» написал кардинал Ришельё, такой опытный и искусный дипломат, как он, не мог допустить столь резких высказываний в адрес испанцев. Вспомним, однако, что первоначально «Завещание» предназначалось лишь королю, а тот, переживший со своим первым министром немало заговоров, которые его мать, жена и брат устраивали на деньги испанцев и с их активным участием, наверняка согласился бы с нелестной характеристикой «добрых соседей».