После стольких провинностей, допущенных герцогом, являвшимся Вашим вассалом [240], после того как он в нарушение своего обещания пошёл против божественного права и человеческих установлений и похитил у Вас залог [241], почти такой же ценный, как Ваше государство, Вы отобрали у него владения [242], причём сделали это в тот момент, когда его коварство и непостоянство зашли так далеко, что уже ничто, кроме крайних средств, не могло их исцелить; и проявленная Вами при том рассудительность заслуживает всяческих похвал, ибо если бы Вы сделали это раньше, то можно было бы усомниться в Вашей справедливости. Но в то время Вы не могли более медлить, иначе рисковали показаться недальновидным политиком и своим бездействием совершить ошибку, равнозначную той, что допустил бы какой-нибудь государь, который силой отнял бы владения у другого безо всякого на то основания.
Можно многое поведать о Вашем добросердечии, которое побудило Вас в третий раз добиваться возвращения герцога Орлеанского во Францию, хотя, принимая во внимание многократно совершённые им проступки и исключительное вероломство его приспешников, было непохоже, что можно рассчитывать на его верность. Многие справедливо полагали, что его возвращение ставило под угрозу безопасность Ваших самых преданных слуг [243], и, однако же, именно эти последние были единственными, кто просил Вас вызволить Вашего брата из той опасной ситуации, в которой тот оказался по своей же вине.
Если рассмотреть все обстоятельства, то этому деянию найдётся немного примеров в древности, да и в будущем, наверное, мало кто сумеет совершить подобное.
Как требовалась чрезвычайная смелость, чтобы пойти наперекор собственному мнению Вашего Величества и посоветовать Вам значительно увеличить герцогский удел [244], дать ему пост губернатора провинции и ещё какой-нибудь город, когда зашла речь о его возвращении из Лотарингии после первого отъезда из государства, точно так же была нужна немалая твёрдость, дабы целый год сопротивляться его настойчивым просьбам о предоставлении ему пограничной провинции [245], куда он хотел удалиться по отъезде из Фландрии.
Маргарита Лотарингская, герцогиня Орлеанская
Маршал Франсуа де Бассомпьер
К большому счастью, оба совета были успешно воплощены в жизнь, и уступка в первом случае стала причиной возвращения герцога в первый раз, причём носила она столь невинный характер, что сумела в тот раз принести пользу, а злоупотребить ею оказалось невозможно, хотя сообщники герцога и пытались это сделать.
Однако же отказ от уступки во втором случае отнюдь не помешал герцогу вспомнить об исполнении долга и возвратиться в своё отечество [246], как в единственное место, где он мог чувствовать себя защищённым. Напротив, именно этот отказ в конце концов вынудил его вернуться с намерением столь же добрым, сколь прежде оно было худым, по признанию самого герцога и его приближённых, когда под видом обеспечения собственной безопасности герцог требовал для себя пристанища, чтобы иметь возможность вновь нарушать спокойствие Франции.
Исключительные благодеяния, коими Ваше Величество осыпали Пюилорана, дабы он склонял своего господина к добрым поступкам, настолько достопамятны, что о них нельзя здесь не упомянуть.
Наказание же, понесённое им, когда Вам стало известно, что он продолжает злоупотреблять Вашей милостью, было совершенно справедливым и совершенно необходимым, а потому также заслуживает быть здесь упомянутым.
Уверен, что в связи с этим делом наши потомки обратят внимание на три весьма важных обстоятельства: всецелую преданность одним лишь государственным интересам со стороны Ваших приближённых, которые, приняв названного господина в свой круг [247]согласно Вашим указаниям, не переставали советовать Вам его арестовать, ибо это было необходимо ради блага государства; похвальную предусмотрительность, проявленную в том, что арест был осуществлён в присутствии герцога Орлеанского, коему ничего не оставалось, как, находясь рядом, одобрить это деяние, исполнения коего он, находясь далеко, опасался бы в отношении самого себя, ежели бы не узнал на опыте, что гнев направлен не против него; а также великую смелость, с которою ему предоставили в то же самое время такую свободу, какую он имел раньше, предоставили, исходя из одного-единственного предположения о том, что поскольку его скверное поведение происходило лишь от дурных советов, то стоит только устранить причину, как прекратится и следствие, и что, едва герцог лишится подобных советчиков, он по собственному разумению изберёт путь, противоположный тому, на который его толкали чужие мнения.
240
Кардинал ссылается на тот факт, что Лотарингия являлась вассально зависимой от короля Франции, поэтому захват земель вероломного герцога Лотарингского был не враждебным актом по отношению к иностранному государству, а вполне законным – с точки зрения феодального права – действием, призванным привести к повиновению мятежного вассала.
241
Герцог Лотарингский обязался более не предоставлять убежища брату короля, но не сдержал слова.
242
В сентябре 1633 г. французские войска оккупировали Нанси, а в начале 1634 г. герцог Лотарингский отрёкся от престола в пользу своего брата, который, впрочем, вскоре бежал в Италию, открыв для Франции путь к аннексии герцогства. Кардинал Ришельё даже добился принятия Парижским парламентом постановления о секвестрации имущества герцога Лотарингского и изгнании его из королевства.
244
По условиям соглашения, достигнутого с герцогом Орлеанским 2 января 1630 г., он был назначен губернатором Амбуаза и Орлеана и получил значительные денежные суммы.
245
В 1633 г. герцог Орлеанский поднял вопрос о назначении его губернатором Шампани. Поскольку ни король, ни кардинал не желали рисковать, ставя во главе пограничной провинции столь ненадёжного правителя, длившиеся целый год секретные переговоры с герцогом о его возвращении во Францию зашли в тупик. Лишь к концу 1634 г. Пюилорану, получавшему от кардинала крупные суммы денег, удалось убедить герцога покинуть Брюссель. И хотя поста губернатора пограничной провинции он не добился, его денежное содержание было увеличено.
246
8 октября 1634 г. герцог Орлеанский тайно выехал из Испанских Нидерландов, а 21 октября в Сен-Жермен-ан-Лэ состоялось примирение Людовика XIII с братом. Король помиловал почти всех, кто сопровождал герцога в изгнание, и возвратил им имущество, должности и титулы.
247
28 ноября 1634 г. был заключён брак между Пюилораном и одной из двоюродных племянниц кардинала Ришельё. В качестве свадебного подарка король присвоил новобрачным титул герцога и герцогини д'Эгийон.