Распространённый взгляд на взаимоотношения этих двух людей – якобы безропотного Людовика XIII, находящегося под влиянием и тиранией волевого Ришельё, – ошибочен, и возник он по большей части из-за многочисленных памфлетов против кардинала, а также мемуаров его недругов. На самом деле, несмотря на то, что Ришельё обладал сильным личным магнетизмом (который позволил ему, в частности, приобрести влияние на Марию Медичи и прийти к власти), король имел полную свободу действий. Даже если у Людовика XIII и возникало иногда желание отказаться от услуг Ришельё (особенно в конце их сотрудничества), он совершенно чётко осознавал, что заменить кардинала ему в принципе некем. Напомним также, что несколько раз в кризисные моменты – как, например, в 1630 году – Ришельё подавал в отставку, но всякий раз король вновь утверждал кардинала на его посту, чем ещё раз выказывал полное доверие своему министру. Наконец, как не упомянуть тот факт, что король иногда выбирал не то тактическое направление политики, которое предлагал Ришельё. Например, в августе 1636 года, когда испанские войска взяли Корби и стояли уже в нескольких десятках километров от Парижа, Ришельё впервые растерялся: он никак не предполагал, что военные действия пойдут так плохо. Кардинал предложил оставить Париж, отступить к югу и набрать новую армию. Король, однако, решительно настоял на совершенно иной тактике. Он собрал имеющиеся силы, объявил о мобилизации, организовал отряды добровольцев (в то время как тогдашняя французская армия целиком состояла из наёмных войск) и сумел отстоять Париж [28].
Испанский король Филипп IV.
Шведский король Густав II Адольф.
Во всяком случае, Ришельё чётко знал своё место. Однажды он метко сравнил себя с нулём, который сам по себе (без другого числа – короля) ничего не значит. Тем не менее многие при дворе – чаще всего из зависти – распространяли совершенно иные мнения. Дошло до того, что король однажды попытался пропустить своего премьер-министра в дверях, иронично заметив: «Проходите сначала вы, все и так говорят, что именно вы настоящий король». Ришельё тут же нашёлся и, схватив оказавшийся под рукой канделябр, ответил: «Да, Государь, я пройду перед Вами, чтобы освещать Вам дорогу» [29]. Можно ли лучше проиллюстрировать их сложные отношения!
Как бы то ни было, этот странный тандем [30]с успехом управлял самой сильной европейской страной в течение 18 лет. Ришельё осознавал, насколько хрупко его могущество. Однажды он сказал, что несколько квадратных метров королевского кабинета ему было «труднее завоевать, чем все поля битв в Европе». Такая ситуация вынуждала Ришельё выбирать тонкое и дипломатичное поведение, вполне сообразное с теми принципами, которые он сформулировал для себя ещё в 24 года, когда написал «Правила, которым я должен следовать в своём поведении при дворе». В гл. I ч. I «Политического завещания» Ришельё искусно льстит королю, хваля и восторгаясь всем тем, что на самом деле он сам посоветовал, внушил и организовал. Это тем более забавно, что вся глава VIII части II служит королю предостережением от опасности, которую представляют собой льстецы. Хотя, конечно, лесть Ришельё гораздо более утончённая, чем обычно бывало в то время.
С точки зрения организации власти на вершине государственной пирамиды Ришельё – вопреки практике того времени – считал, что король должен заниматься лишь главными, принципиальными вопросами, а проведение политики и второстепенные дела не должны отнимать у него времени, находясь в ведении у министров [31].
Джордж Вильерс, герцог Бэкингем
Портрет работы П.-П Рубенса (1577 – 1640). Ок. 1625
Холст, масло. Дворец Питти, Флоренция (Италия).
Канцлер Пьер Сегье
Ш. Лебрен (1619 – 1690). Холст, масло. Лувр, Париж (Франция)
Немалое удивление и восхищение в политической карьере Ришельё вызывает его исключительное везение. Конечно, кардинал был неординарным деятелем, и к нему вполне применима латинская пословица «Audaces fortuna adjuvat» [32]. Вот несколько фактов.
Вопреки компрометирующему прошлому Ришельё как ставленника ненавистного фаворита Кончини, ему удалось вернуться к власти, в то время как все остальные деятели эпохи Регентства канули в лучшем случае в безвестность, в худшем – в небытие.
28
К частичному оправданию Ришельё следует отметить, что в ту пору у него снова сдал организм, и в этот ответственный для Франции момент кардинал был вынужден бороться со своим геморроем…
30
«Странный» с точки зрения человеческих взаимоотношений, но не оригинальный политически. В это же время в Испании, например, правил премьер-министр Филиппа IV герцог Оливарес, отношения которого с его монархом вполне выдерживают сравнение с ситуацией во Франции (английский историк Дж. Эллиотт даже посвятил вышедший в 1984 г. труд сравнению обоих министров). В меньшей степени то же можно сказать о Бэкингеме и Карле I в Англии.
31
См. гл. VI ч. I наст. изд.
Читая об утверждении этого, в общем, простого, но далеко не всегда очевидного принципа верховного командования, как не подумать, кстати, о нынешнем устройстве Пятой республики! Недаром конституция 4 октября 1958 г. считается некоторыми французскими специалистами по конституционному праву монархической по сути, но с выборным президентом – что вполне объяснимо, если вспомнить о личных политических (монархических) взглядах генерала де Голля, основателя и первого президента Пятой республики.