Спрятаны и другие следы, указывающие на позднейшую работу над «Дневником». В опубликованном его варианте месяцы в записях даты обозначены словами, а в оригинале — римскими цифрами. Сам по себе этот факт — мелочь, но он перестает быть таковой, когда оказывается, что эта «мелочь» связана с преднамеренным искажением датировки важнейшей записи — 24 декабря. В опубликованном варианте запись, которую обычно относят к работе Ленина над «характеристиками», датирована декабрем («24 декабря»), в подлиннике так называемого «Дневника» на самом деле она датирована ноябрем и выглядит так: «24/XI»! За ней следует текст: «На следующий день...» Можно предположить, что это описка. Но нельзя исключить и того, что появление этой даты как-то связано cо временем внесения Володичевой этой записи: она явно не дневникового, а скорее мемуарного характера. Во всяком случае, исправление этой «ошибки» без оговорок «добросовестными» и бдительными публикаторами говорит о том, что они старались убрать из «Дневника» все, что могло бы навести на сомнения в отношении его подлинности и предъявить научной общественности безукоризненный источник, способный стать одним из основных устоев «хрущевской версии» ленинского «Завещания».
Возникшее подозрение в том, что записи «Дневника» после 18 декабря являются фальсификацией, усиливается и превращается в уверенность при ознакомлении с самими «дневниковыми» записями. Запись за 23 декабря произведена М.В. Володичевой, в ней она сообщает о вызове к Ленину и диктовке, а также о проявленном к ней внимании Ленина. И сразу же архивный вариант «Дневника» выдает первую из множества «маленьких» тайн его, замаскированных в опубликованном варианте. Текст: «почему такая бледная, почему не на съезде, пожалел, что отнимает время, которое я могла бы пробыть там» — является вставкой на полях[192]. Конечно, проявление внимания само по себе не может вызывать удивления или недоверия. Возможно, Ленин не раз проявлял подобную заботу, но прежде ее не фиксировали в «Дневнике дежурных секретарей». И понятно: этот факт не имеет никакой ценности для делопроизводства. Возможно, смысл этой вставки состоял в том, чтобы акцентировать особые доверительные отношения Ленина со своими секретарями. Возможно, она была призвана смягчить негативное впечатление от предыдущего предложения, в котором говорилось о плохой памяти Ленина.
В этот день Ленин продиктовал письмо «К съезду», которое было зарегистрировано в журнале исходящей корреспонденции и которое М.В. Володичева, как считается, отправила Сталину. Но почему-то об этом ничего в «Дневник» не записала, хотя прежде выполнение распоряжений Ленина всегда фиксировалось. Если учесть рассказ самой Володичевой о том, что распоряжение Ленина она не совсем поняла и поэтому консультировалась с Фотиевой относительно того, как поступить[193], то тем более есть основания ожидать какой-либо записи об отправлении письма по распоряжению Фотиевой. И вот вместо этих реальных делопроизводственных проблем, связанных с важными политическими вопросами, отражение которых мы вправе ожидать в «Дневнике дежурных секретарей», в нем оказывается рассказ о забывчивости Ленина и его заботливом отношении к Володичевой.
Запись от 24 декабря заслуживает особого внимания, поскольку в этот день, согласно традиционной версии, Ленин начал диктовать «характеристики». По содержанию архивный вариант ничем не отличается от опубликованного. В архивном варианте она начинается словами: «На следующий день (24/ХII) в промежутке от 6 до 8-ми Владимир Ильич опять вызывал. Предупредил о том, что продиктованное вчера (23/ХII) и сегодня (24/ХII) является абсолютно секретным»[194]. Получается, что в «дневниковой» записи 24 декабря фигурирует как бы в разном времени: то как «сегодня», то как «следующий день», что в контексте означает прошедший день. В любом случае перед нами не дневниковая запись дежурного секретаря, сделанная в режиме реального времени. Следовательно, она лишена специфической ценности «Дневника» как исторического источника. Получается, что диктовка Лениным «Письма к съезду» 24 декабря остается без надежного свидетельства со стороны его секретарей — единственного источника, повествующего о работе Ленина над этим текстом.