Новая борьба принимает форму соревнования с буржуазией на хозяйственном поприще. Диктатура пролетариата ведет ее, стремясь доказать крестьянству, что советская власть может организовать хозяйственную жизнь страны и удовлетворить интересы и потребности крестьянства не хуже, а лучше, чем буржуазия. Отсюда требование учиться у буржуазии капиталистическим методам хозяйствования, учиться хозяйствовать. Доказать умение хозяйствовать надо быстро, за год, ждать долго крестьянство не станет. Либо советская власть докажет крестьянину, что умеет помочь ему, «либо он нас пошлет к чертям. Это совершенно неминуемо»[343]. Поскольку результатами этого соревнования с буржуазией будут проверяться успехи советской власти, то оно — не просто состязание, а «отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом», «еще одна форма борьбы между буржуазией и пролетариатом»[344], [345]. И это понятно, ведь хозяйственное соревнование — лишь способ одержать экономическую, а значит, и политическую победу над буржуазией и уничтожить ее как класс.
Победа в этой борьбе за крестьянство, парализовав на время его антисоциалистический потенциал, позволила бы задействовать на стороне социалистической революции демократический потенциал крестьянского движения и благодаря этому изолировать и победить силы внутренней контрреволюции. Ленин видит возможность выиграть этот бой за крестьянство и благодаря этому реализовать мирный вариант развития социалистической революции. Проводить такую политику — задача сложная, но не безнадежная, так как опыт гражданской войны научил и пролетариат, и крестьянство соизмерять и согласовывать свои интересы.
Ленин считал, что большевики могут выдержать этот экзамен, что успех борьбы зависит только он них самих. «Политической власти» и «экономической силы» в руках диктатуры пролетариата «совершенно достаточно для того, чтобы обеспечить переход к коммунизму»[346]. Более того, вопрос о победе революции Ленин не связывает с оценкой степени отсталости или развитости страны. Для Ленина этот вопрос давно решен положительно — минимум необходимых условий для этого в России есть. Все другие условия для победы имеются. О мировой революции как условии победы или успешного решения внутренних проблем российской социалистической революции — ни слова. Более того, Ленин считает, что с мировой буржуазией «еще много будет "последних и решительных боев"»[347]. И он не предрекает трагического исхода этих боев для российской социалистической революции. Наоборот, выражает уверенность в победе, следовательно, Ленин положительно решает вопрос о победе социализма в условиях капиталистического окружения.
Ленин допускал, что в ходе «последнего и решительного боя» может быть не только победа, но и поражение в результате открытой борьбы, и, кроме того, возможно перерождение революции[348]. Главные опасности для революции Ленин видел не во внешних условиях ее существования, а во внутренних проблемах ее развития. Новая экономическая политика, сняв или притупив некоторые из этих опасностей, обострила другие. В советской исторической литературе существовала определенная эйфория по поводу НЭПа, выражавшаяся в акцентировании внимания на открываемых им возможностях и оставлении без должного внимания связанных с ним трудностей. Ленин поступал иначе, он указывал не только на новые возможности развития социалистической революции в России, но и на опасности для нее, которые несла с собой новая экономическая политика. Много внимания он уделил этой проблеме на XI съезде РКП(б)[349].
Ленин говорит об угрозе перерождения революции. О ней (угрозе «термидора») часто говорил Троцкий, при этом радикально расходясь с Лениным в вопросе о возможных причинах его. В полном соответствии с теорией «перманентной революции» Троцкий усматривал причины в отсутствии мировой пролетарской революции и, кроме того, в личностных качествах вождя[350]. Ленин развивал прямо противоположные взгляды на этот счет. Он не только не ставил угрозу возможного перерождения революции в зависимость от успехов или неудач мировой революции, но и, возможно, возражая Троцкому, говорил, что опасность перерождения исходит не от личных качеств революционеров, а от «гигантских масс». Эта опасность возникает в том случае, если эти массы считают, что проводимая политика не отвечает их интересам[351]. Последнее обстоятельство в условиях НЭПа практически всецело зависело от умения большевиков хозяйствовать. Его явно не хватает по причине недостатка «культурности тому слою коммунистов, который управляет». Ленин обращал внимание на опыт истории, который свидетельствовал, что «термидор» неизбежен, если уровень культуры победителей ниже, чем у побежденных[352]. Для российской социалистической революции это была реальная угроза: как бы ни низка была культура новой буржуазии, а культура пролетариата и крестьянства была гораздо ниже. Пока не выучились, коммунисты-администраторы лишь номинально будут являться руководителями, реальная же власть будет принадлежать тем, кто действительно умеет управлять, — тем «спецам», отнюдь не разделявших идеи социалистической революции, к помощи которых большевикам приходилось обращаться. Эта проблема решалась созданием собственных квалифицированных кадров. Задача, хотя и трудная, но решаемая. Если с этих позиций оценить предложения Троцкого о реорганизации системы управления народным хозяйством, то придется признать, что они как раз и несли в себе угрозу «термидора».