Сталинская концепция не получила серьезной научной разработки ни в советской историографии, ни в зарубежной. Для представляющей ее литературы было характерно наличие многих недоговоренностей, умолчаний даже по сравнению с тем, что имелось в выступлениях и документах самого И.В. Сталина о фактах, бывших в свое время широко известными не только партийному активу, но и более широким кругам общественности (о состоянии здоровья Ленина и его работоспособности, а также о некоторых фактах внутрипартийной борьбы в ЦК партии в период с середины 1921 до начала 1923 г., об отношении Сталина к замечаниям в свой адрес и др.). Недоступность для историков необходимых документов не позволяла серьезно разрабатывать эту концепцию, хотя возможности для этого имелись. Научный потенциал сталинской концепции не был востребован ввиду изменившейся после смерти И.В. Сталина политической конъюнктуры: она сошла со сцены не потому, что была доказана ее несостоятельность, а в результате того, что Н.С. Хрущев в ходе кампании критики «культа личности» Сталина навязал исторической науке другую версию. Защищать сталинскую концепцию оказалось и некому по причинам конъюнктурно-политическим, и невозможно как из-за присущей ей декларативности, неразвитости аргументации, так и по причине отсутствия доступа к необходимым документам.
ТРОЦКИСТСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ
Троцкистская концепция, антисталинская, по своей персональной заостренности, по существу, была антиленинской, антибольшевистской. Она начала формироваться и пропагандироваться немного ранее сталинской — в письменных выступлениях Л.Д. Троцкого накануне ХП съезда РКП(б)[6], получила развитие в выступлениях Троцкого во время внутрипартийной дискуссии в 1923—1927 гг.[7] Благодаря книге М. Истмена «После смерти Ленина»[8] троцкистская концепция получила международную известность и была позднее детализирована и широко распропагандирована самим Троцким в работах «Моя жизнь», «Сталинская школа фальсификаций» и других многочисленных публикациях, над которыми он работал вплоть до своей смерти[9].
Данная концепция возникла в ходе внутрипартийной борьбы, обслуживала ее интересы, а поэтому охотно использовалась всеми участниками ее — Зиновьевым, Каменевым, Бухариным и др. Троцкий умело воспользовался условиями крайнего «голода» на архивные материалы и документы, связанные с историей создания и обнародования текстов «Завещания» В.И. Ленина. Насытив свои сочинения собственными воспоминаниями, он сделал их желанными и фактически обязательными во всех исторических исследованиях этой проблемы за рубежом, а начиная с периода «перестройки социализма» в СССР — и для отечественной историографии. В результате чисто публицистические выступления Троцкого приобрели характер одного из важнейших источников по теме. Источника весьма тенденциозного, поскольку Троцкий вспоминал, как будет показано ниже, только то, что ему было нужно для достижения политической цели. В наибольшей степени это относится к «Письму в Истпарт ЦК ВКП(б). (О подделке истории Октябрьского переворота, истории революции и истории партии» (21 октября 1927 г.), опубликованному Троцким за границей в составе сборника «Сталинская школа фальсификаций», а также к автобиографической книге «Моя жизнь». Прав Н.А. Васецкий, считающий, что «Троцкий из всего виденного и слышанного им про Сталина отобрал только то, что работало на реализацию его центральной установки — низложить Сталина как политического деятеля»[10].
Поскольку основное внимание Троцкий сосредоточивает на использовании проблематики «Завещания» для критики Сталина, слабую проработку получили сюжеты, которые не давали для этого материала. Кроме того, содержание его воспоминаний менялось со временем довольно сильно, что превращает их в такой исторический источник, в котором историку трудно или невозможно обрести надежную опору. К тому же Троцкий вольно обращался с текстами «Завещания», то давая расширительные трактовки тем или иным положениям, то, наоборот, сужая их, искажая смысл с помощью аналогий, синонимов и пр.[11] В отличие от сталинской концепции троцкистская не обезличена, представляющие ее работы «населены» политическими деятелями, что привлекает к ней внимание. Другое дело, что как сами личности, так и отношения между ними чаще всего представляются в искаженном свете. Это касается в первую очередь отношений Ленина, Сталина и Троцкого. Поскольку критический анализ информации, сообщаемой Троцким, был невозможен, многих историков его работы направили по ложному следу. Созданное им историографическое направление с полным правом может быть названо «троцкистской школой фальсификации».