Восемнадцать глав «Политического завещания» весьма различаются по объёму, и если третьему сословию уделено в первом (амстердамском) издании менее тридцати страниц, то духовенству посвящено более семидесяти, не говоря уж о главе IX части II («О могуществе государя»), которая составляет более четверти всей книги.
C XVIII века «Политическое завещание» несколько раз переводилось на некоторые европейские языки. Знаменательно, что уже во второй половине XVIII века в России сочинение Ришельё было сочтено чрезвычайно важным и достойным чуть ли не официального перевода. При Екатерине II вышло два издания, но они содержали ряд неточностей. Этот перевод более чем двухвековой давности не только недоступен широкому кругу читателей, но и трудночитаем, поскольку его допушкинский русский язык довольно архаичен. В советское время сам кардинал и его деятельность, хоть и с сугубо ортодоксально-марксистских позиций, были изучены и описаны, но ни у кого не возникло мысли переиздать «Политическое завещание», которое не вписывалось в тогдашнюю историографию.
Таким образом, возникла необходимость вновь перевести и выпустить в свет «Политическое завещание», чтобы наконец представить этот источник как исследователям и студентам, так и широкому кругу читателей, интересующихся историей Франции и политическими взглядами одного из основных европейских деятелей XVII века.
В заключение попытаемся уточнить общее значение «Политического завещания» кардинала Ришельё. Прежде всего речь идёт об исключительном историческом документе. Далеко не все вошедшие в историю деятели оставили даже мемуары, не говоря о столь полновесном источнике, как этот труд. У российского читателя появляется возможность не только мысленно воскресить это далеко, казалось бы, ушедшее время, но и пересмотреть многие неверные представления как о самом кардинале Ришельё, так и о монархическом государственном устройстве. Тысячелетняя французская монархия была основана на социальном неравенстве и на обычном праве, но управлялась далеко не глупцами. Ришельё, как и многие другие, знает о недостатках монархии и искренне пытается их исправить. Он также предвидит и отрицательные стороны республиканского и демократического правления, и в свете некоторых его высказываний особенно остро осознаётся мировая история с 1789 года до наших дней.
Если невозможно по-настоящему понять, что руководило действиями кардинала, не зная хотя бы в общих чертах исторической обстановки во Франции в XVI – XVII веках[69], то благодаря изучению эпохи Ришельё и проблем, стоявших тогда перед французским государством, также становятся гораздо более ясными события 1789 – 1815 годов. Вот поэтому-то «Политическое завещание» интересует не только специалистов по Франции XVII века, но и вообще всех, кого увлекает история абсолютизма, взаимоотношения государства и общества, проблема политического насилия…
Таким образом, не только историк, но и политолог с пользой для себя откроет этот труд. Значение его для истории политической мысли совершенно неоценимо, как и современного ему «Левиафана» Гоббса (который являлся теоретиком абсолютизма[70], в то время как Ришельё был прежде всего практиком).
Государство, согласно «Политическому завещанию», – это строго организованное сословное общество, где каждый знает своё место и исполняет предназначенную ему роль. Ришельё хочет увеличить число изучающих военное искусство, точные науки, торговлю, ремёсла и оставить занятия словесностью, изящными искусствами, а также классическое образование узкому кругу дворян и духовенства. Функция народа – платить налоги, и, чтобы держать его в повиновении, не следует давать ему возможность иметь ни чересчур большой достаток, ни много свободного времени. Государственный механизм должен быть лучше организован и централизован, администрация налажена более эффективно, а экономику необходимо развивать с государственной помощью. Армия, флот, торговля, колонии – вот задачи королевской власти. Пресса должна находиться под контролем, равно как и издательское дело.
Одним словом, кардинала Ришельё никак нельзя назвать либералом, и его вполне устраивало то общество, в котором он жил[71]. Он считал необходимыми лишь изменения и реформы, ведущие к усилению королевской власти и повышению эффективности государственной машины. «Политическое завещание» Ришельё исполнил сын Людовика XIII – Людовик XIV, «король-Солнце». Но, как знать, не произошёл ли взрыв во французском государстве и обществе в 1787 – 1792 годах именно из-за неспособности королевской власти провести необходимые реформы, из-за пребывания Франции в некотором застое со времён Людовика XIV? Будь новый Ришельё у власти, у него, вероятно, хватило бы ума на неизбежную адаптацию к новым условиям, но, увы, ни один из министров Людовика XV и Людовика XVI, даже Шуазёль и Мопу, явно не были способны справиться с преобразованиями такого масштаба.
Людовик XIV, король Франции
Портрет работы Г. Риго (1659 – 1743). 1701.
Холст, масло. Лувр, Париж (Франция).
«Политическое завещание» также ценно и своими вполне современными принципами менеджмента и управления кадрами. Это один из классических французских трудов в области истории и теории административного управления. Организация высшей администрации, необходимые качества правителей и их советников, идеальные основополагающие принципы – абсолютный приоритет общественных интересов над частными, важность личных качеств и достоинства, а не высочайшей милости и фавора, повиновение и исполнительность – всё это содержится в труде Ришельё. Проблемы менеджмента извечны, и, таким образом, «Политическое завещание» следует частично рассматривать и как практическое руководство и размышление о власти и командовании. Как правильно управлять кадрами? Кого и как использовать? Как составлять команду? Каковы идеальные личные и профессиональные качества менеджеров и их сотрудников? Если делать поправку на лексику и исторический контекст, то некоторые главы сочинения могут быть прочитаны и под таким углом зрения.
Не слишком устарели и главы, посвящённые государственному могуществу, международным отношениям и дипломатии. Вполне понятно, почему даже и триста лет спустя изложенные кардиналом принципы внешней политики остаются в силе. Пока существуют государства, концепции Ришельё не утратят актуальности.
В том, что касается современности «Политического завещания», один вопрос остаётся для меня открытым. Что может почерпнуть для себя из этого труда сегодняшний правитель как во Франции, так и в России?
Во французском языке, как и в некоторых других, проводится существенное различие между «политиками»[72](hommes politiques или politiciens) и «государственными деятелями» (hommes d'Etat). Кардинал Ришельё, бесспорно, относится ко второй категории. Но весь ритм современной выборной демократии, всемогущество СМИ и того, что замечательный французский мыслитель Ги Дёбор метко и грустно назвал «общество-спектакль», похоже, навсегда закрыли доступ к власти настоящим государственным деятелям, оставив на политической арене лишь клоунов и пустозвонов или же, что ещё хуже, полудиктаторов, стремящихся прежде всего к сохранению личной власти. Именно поэтому нынешние далёкие наследники Ришельё выглядят в свете «Политического завещания» не слишком привлекательно. Кардинал говорит о благородстве, скромности, чести, упорстве, непреклонности, достоинстве, мужестве, верности… «А нынешние как-то измельчали…»
Лео Головин,
магистр политических наук,
Париж
Кардинал Ришельё
Политическое завещание,
Или
Принципы управления государством
69
См. в наст. изд. статью «Политическое, экономическое и социальное положение Франции в конце XVI – начале XVII в.».
70
А также, по сути, и тоталитаризма, и, знакомясь с прозой Гоббса, как не содрогнуться, читая некоторые страницы…
71
Было бы крайне несправедливо не учитывать исторического контекста при политологическом анализе концепций Ришельё. Однако не следует упускать из виду, что если рассматривать их с абстрактных позиций, то, зная, что абсолютизм, по Ришельё, возвышал центральную власть за счёт личных свобод, а государство – за счёт развития гражданского общества, становится ясно, что доведённые до логического конца принципы кардинала приводят к замкнутому и жёсткому полутоталитарному обществу, а значит, критика того же Монтескьё не столь необоснованна.
72
Речь идёт о сегодняшнем языке. Ришельё же употребляет слово «политики», имея в виду на самом деле авторов из числа политических философов и иногда юристов.