Можно было бы предложить множество других способов для реформы духовенства, но если Ваше Величество пожелает выполнить эти четыре условия и проявит благосклонность к достойным людям из числа священников, то Вы исполните свой долг и добьётесь, чтобы в Вашем государстве служители Церкви либо сделались такими, какими они должны быть, либо по меньшей мере достигли такой степени благоразумия, что сами стали бы стремиться к этому.
Должен в связи с этим предупредить Ваше Величество о том, что надлежит остерегаться ошибок при оценке способностей епископов.
Иной по учёности своей может показаться достойным этого звания, а на самом деле для него совершенно непригоден, поскольку, помимо учёности, оно требует ещё и рвения, мужества, зоркости, благочестия, милосердия и трудолюбия.
Чтобы быть хорошим епископом, недостаточно самому по себе быть человеком порядочным, а надлежит ещё и на деле проявлять порядочность по отношению к другим.
Мне часто казалось, что отпрыскам знатных семейств тяжелее прочих людей исполнять свои обязанности по должности, да и жизнь их менее добропорядочна. Многие, кого посещало подобное опасение, считают, что богословы незнатного происхождения, ведущие приличный образ жизни, скорее подходят для такого рода занятий[347], нежели особы, стоящие выше по рождению. Однако здесь надобно рассмотреть ряд обстоятельств.
Идеальный епископ должен быть учёным, преисполненным благочестия и рвения, и происходить из хорошей семьи, ибо обычно настоящим авторитетом, который требуется на таком месте, пользуются только лица благородного происхождения. Однако поскольку нелегко найти человека, обладающего всеми этими качествами, то скажу смело, что помимо обязательного наличия нравственности, которая, безусловно, должна почитаться более всех остальных добродетелей, знатное происхождение и авторитет, обыкновенно его сопровождающий, должны получать преимущество перед самой большой учёностью, ибо нередко приходилось мне видеть, как люди высокоучёные становились никудышными епископами – то ли из-за неспособности управлять по причине низкого происхождения, то ли из-за усвоенной с рождения привычки чересчур экономить, которая граничит со скупостью, тогда как дворянство, наделённое высоким благородством, часто имеет особое стремление к чести и славе, а оное производит то же действие, что и рвение, исходящее от самой любви к Богу, и дворянство, как правило, живёт в блеске и щедролюбии, как и положено епископам, и лучше знает, как именно надлежит поступать и обходиться с людьми.
В особенности важно, чтобы епископ отличался смирением и милосердием, учёностью и набожностью, стойкостью, горячей преданностью Церкви и неукротимым стремлением к спасению душ своей паствы.
Фронтиспис книги кардинала Ришельё «Основные положения католической веры…» (Париж, 1642)
К. Меллан (1598 – 1688)
Левой рукой аллегорическое изображение Веры, стоящее перед алтарём, опирается на плиту, на которой начертано название книги, а также изображены облатка и якорь надежды.
Тот, кто добивается места епископа из честолюбия или корысти, ради денег, обычно упражняется в ходьбе на поклоны, дабы своей назойливостью получить то, на что по заслугам он рассчитывать не может. Таких тоже не следует выбирать, а лишь тех, кто от Бога имеет призвание к данному роду деятельности; это можно понять по образу жизни, ибо церковным обязанностям они научаются в семинариях;[348] и было бы весьма полезно, ежели бы Ваше Величество объявили, что станете назначать лишь тех, кто после учёбы посвятит значительное время этим обязанностям в семинариях, то есть в заведениях, предназначенных для обучения таковым. Ведь неразумно приниматься за самое трудное и важное дело на свете, прежде ему не научившись, ибо и самым простым и грубым ремеслом нельзя заниматься, не проведя до этого несколько лет в подмастерьях.
В конечном счёте лучше всего при таком отборе не иметь никакого общего правила, но выбирать то учёных мужей, то менее образованных, но более знатных, в иных случаях – молодых, в других – пожилых, лишь бы все эти различные люди оказались пригодны для руководящих должностей.
Эта мысль никогда не покидала меня, но, как ни старался я придерживаться описанного принципа, признаюсь, не раз обманывался, да и весьма трудно не ошибиться в таких весьма непростых оценках, ибо почти невозможно проникнуть в душу человека или добиться от него постоянства.
Со сменой положения люди часто тут же меняют и нравы или, говоря точнее, обнаруживают такие черты характера, которые они до тех пор скрывали, дабы достичь своих целей.
Некоторые, пока живут в нищете, пекутся только о том, чтобы изобразить присутствие у себя множества положительных качеств, коими не обладают; когда же обретают желаемое, то более не считают нужным прятать свои всегдашние пороки.
Однако же если при отборе соискателей принять предложенные мною меры предосторожности (пусть даже они не всегда сработают), то можно считать исполненным свой долг перед Господом, и я смело говорю, что Вашему Величеству нечего будет опасаться, ежели только, принудив лиц, отобранных с указанной осмотрительностью, пребывать в своих епархиях[349], учреждать в них семинарии для наставления местных священников, посещать свою паству, как им предписывают каноны, Вы дадите этим лицам возможность плодотворно исполнять свои обязанности.
Говорю так, государь, потому что сейчас они не в состоянии этого делать из-за непрерывных покушений на их ведомство со стороны чиновников Вашего Величества.
Главным образом желательно выполнить шесть условий, дабы вверенные их попечению души могли получать всю помощь, которую вправе от них ожидать.
Три условия зависят от Вашей собственной власти, одно – только от Рима, а два других – и от Рима, и от Вашей власти одновременно.
Три первых условия – это упорядочение практики апелляций на неправосудные решения[350] и привилегированных дел, а также упразднение регалии, которую парижская Сент-Шапель якобы имеет в отношении большей части епископств королевства, пока они остаются вакантными до принесения присяги на верность новыми епископами, назначенными Вашим Величеством.
Четвёртое условие – это упорядочение практики, при которой для наказания священника за совершённое им преступление требуется по каноническому праву несколько приговоров; сие нужно для того, чтобы впредь виновные не могли избежать заслуженного наказания из-за излишней затянутости судебных процедур, как это происходит сейчас.
И два остальных, которые зависят одновременно от высшей власти Церкви и Вашей – это льготы капитулов[351] и право представлять священников для назначения в приходы, коим обладают некоторые аббаты и некоторые миряне.
Необходимо рассмотреть все эти вопросы по отдельности один за другим.
Раздел II,
в котором идёт речь об апелляциях на неправосудные решения и о способах приведения их в порядок
Я не стану рассказывать здесь о происхождении апелляций на неправосудные решения, ибо выяснение истины о нём не является совершенной необходимостью. Лишь бы нам удалось отыскать средство для борьбы с этим злом, а знать, когда оно возникло, не столь важно.
Мне прекрасно известно, что установить истинный источник этого обычая чрезвычайно затруднительно. Генеральный адвокат Сервен говаривал даже, что если бы он знал зачинателя столь славного установления, то приказал бы воздвигнуть ему памятник.
Однако есть много оснований полагать, что истоки этого обычая восходят к тем временам[352], когда священники впервые доверились королевской власти, подвергаясь гонениям со стороны антипап Климента VII, Бенедикта XIII и Иоанна ХХIII, укрывавшихся в Авиньоне[353]. Священники воззвали тогда к королю Карлу VI, находившемуся в то время на престоле, дабы освободиться от податей, налогов и чрезвычайных сборов, которые антипапы с них часто взимали[354]. Жалобы французского духовенства побудили короля издать указ[355], запрещавший исполнение рескриптов, мандатов и булл, которые могли быть в будущем изданы папами[356] в ущерб привилегиям и свободам, коими пользовалась галликанская Церковь.
347
Речь идёт о тех, кто получил степень лиценциата богословия в одном из французских университетов. Такие лица имели привилегии при раздаче бенефициев, о чём кардинал пишет в разд. XI этой же главы. Серьёзно изучали теологию преимущественно выходцы из буржуазных семей, так как дворяне предпочитали не учиться, а рассчитывать на милость короля. Сам кардинал Ришельё, с увлечением занимавшийся богословием, является скорее исключением из общего правила.
348
Учреждение семинарий при кафедральных и других крупных соборах рекомендовал Тридентский собор, заседавший в 1545 – 1563 гг. (см.: Заседание 23. Гл. XVIII). Кардинал Ришельё в бытность свою епископом Люсонским одним из первых основал семинарии во Франции.
349
Вопрос о пребывании (residence) епископов в своей епархии был чрезвычайно болезненным. Согласно каноническому праву, епископы, кюре, каноники, т.е. все те, кто осуществлял духовное окормление прихожан, были обязаны проживать в непосредственной близости от них. Однако с течением времени многие священнослужители стали пренебрегать этим правилом, несмотря на предписания церковных соборов и королевские указы. Причиной тому было владение несколькими бенефициями, доход с которых позволял безбедно жить в Париже и при дворе. С другой стороны, многие священники, напротив, сталкивались в своих епархиях с самой жестокой нуждой, а потому также предпочитали жить от них вдали. Об этом кардинал пишет далее, в разд. IV.
350
Первоначально под такой апелляцией подразумевалось обращение в светский суд в случае узурпации церковным судом прав, принадлежащих светскому правосудию; и наоборот, обращение в церковный суд в случае посягательства на церковную юрисдикцию со стороны светского суда. Впоследствии, когда священнослужители стали чаще обращаться в Королевский совет или светские суды с жалобами на вышестоящее церковное начальство и решения церковных судов, которые, как им представлялось, превысили свою власть, посягнули на светскую юрисдикцию, нарушили канонические установления, свободы галликанской Церкви или королевские указы, это привело к тому, что королевские чиновники и светские судьи начали вмешиваться в сугубо церковные дела и злоупотреблять своей властью, всеми силами стараясь ограничить, а затем и свести на нет юрисдикцию церковных судов. По утверждению французских юристов, защищавших стремление монархов ограничить юрисдикцию Церкви, обычай апелляций на неправосудные решения (appels comme d'abus) основан на трёх принципах: а) на праве короля обеспечивать исполнение священных канонов и выступать их покровителем; б) на его праве издавать законы, регулирующие деятельность Церкви в государстве; в) на его обязанности оказывать покровительство своим подданным и защищать их от всякого притеснения.
351
Капитул – коллегия духовных лиц (каноников), исполнявшая при епископе функции Совета по управлению епархией.
352
Эта практика гораздо древнее, так как и в более ранние времена, чем те, на которые ссылается кардинал, священнослужители обращались к королям с жалобами на церковные суды и их решения. Вероятно, возникновение обычая следует отнести к временам Франкфуртского собора (744 г.).
353
Речь идёт об антипапах, обосновавшихся в Авиньоне во время Великого раскола (1378 – 1417 гг.), когда два, а позднее три папы оспаривали друг у друга верховную власть в Римско-католической Церкви. Однако Иоанн ХХIII в Авиньоне никогда не был, Ришельё ошибся.
356
т.е. и папами тоже, а не только антипапами. Претендуя на верховную духовную и даже светскую власть в христианском мире, с давних времён папы провозглашали себя «вселенскими епископами», бесконтрольно облагали налогами Церкви и пытались распоряжаться всеми без исключения бенефициями. Они даже объявляли о том, что стоят выше светских государей, и вмешивались в их внутреннюю политику (особенно во Франции в период религиозных войн). Галликанская Церковь всячески сопротивлялась таким посягательствам.