В подобном случае только насильственные действия могут принудить всех к соблюдению Ваших законов и постановлений, и именно в этих ситуациях Ваша власть должна в целях сохранения порядка и дисциплины, без коих государство не может существовать, отринуть формальности и дать Вашим чиновникам возможность наказывать за преступления по всем правилам, ибо весьма очевидно, что легче доискаться до мотивов правонарушения и доказать факт его совершения, когда виновные взяты под караул, нежели когда они, находясь на свободе, могут предпринять всяческие усилия для сокрытия следов.
Ежели затем Ваше Величество издаст указ о том, чтобы и стычки[477] также считались поединками и подлежали равному с ними наказанию, пока участники оных добровольно не сдадутся под стражу и не оправдаются по суду, то Вы совершите всё, что, вероятно, сможет положить конец этому безумию, а Ваше попечение о сохранности жизни Ваших дворян привлечёт к Вам их сердца и побудит их к проявлению столь горячей преданности, что они сторицей заплатят Вам тем, чего Ваше Величество вправе от них ожидать, на всех должностях, коими пожалованы.
ГЛАВА IV
в которой идёт речь о третьем сословии королевства
Для того чтобы последовательно разобрать вопрос о третьем сословии королевства и ясно увидеть, что необходимо сделать для обеспечения его достойного существования, я разделил данную главу на три части.
Первая касается всего сообщества чиновников от правосудия.
Вторая – тех, которые ведают денежными вопросами.
Третья посвящена народу, который несёт на себе почти все тяготы государства.
Раздел I,
в котором описаны в общих чертах пороки системы правосудия и рассмотрен, в частности, вопрос о том, способно ли упразднение продажности и наследования должностей стать действенным средством для излечения подобных недугов
Гораздо легче признать наличие недостатков в системе правосудия, нежели предписать средства для их исправления. Все видят, что лица, призванные сохранять справедливое равновесие во всех делах, сами настолько перетянули одну чашу весов в свою пользу, что этому более невозможно найти никакого противовеса.
Безобразия, творящиеся в судебной системе, дошли до крайней черты. Я бы подробно рассказал об этих безобразиях и средствах борьбы с ними, если бы знания мои о той особе, которая теперь занимает высшую судебную должность[478], и о её намерении навести в правосудии такую чистоту, какую только возможно, учитывая падение человеческих нравов, не принуждали меня ограничиться представлением Вашему Величеству лишь некоторых общих способов для устранения главных недостатков.
По мнению большинства, наиболее верное средство состоит в упразднении продажности и отмене наследования должностей[479] и в бесплатной их раздаче таким людям, чьи способности и порядочность настолько известны, что их право занять должность в силу собственных достоинств не может быть оспорено даже завистниками.
Но поскольку в наши дни подобное осуществить невозможно, да и во всякое другое время претворить сие в жизнь оказалось бы затруднительным, стало быть, бесполезно предлагать сейчас средства для достижения этой цели.
Когда кто-то пожелает взяться за это дело, то наверняка найдутся способы, которые ныне предусмотреть невозможно; те же, которые можно было бы предложить теперь, окажутся уже неуместны, когда появится возможность приняться за работу.
И хотя иметь особое мнение почти всегда опасно, однако же я принуждён заявить со всей смелостью, что при нынешнем положении дел и при том, которое, как можно предвидеть, сложится в будущем, лучше, на мой взгляд, сохранить куплю-продажу и наследование должностей, нежели коренным образом поменять всю эту систему.
При осуществлении подобных перемен приходится опасаться возникновения множества проблем, ведь хотя практика выборов на места в бенефициях древнее и более соответствует канонам, чем королевское назначение на оные, однако происходившие при том крупные злоупотребления, пресечь которые было невозможно, делают назначение более приемлемым, как чреватое менее пагубными последствиями.
Точно так же, хотя упразднение продажности и наследования должностей – это шаг разумный и соответствующий всем правовым положениям, однако поскольку будут неизбежны злоупотребления при распределении должностей, когда оно станет зависеть от желания королей, а следовательно, от протекции и ловкости тех лиц из королевского окружения, кто приобретёт наибольшее влияние, то нынешний образ действий кажется терпимее, чем тот, что существовал раньше, по причине огромных проблем, которые его всегда сопровождали[480].
Только слепой не заметит разницы между этими двумя поворотами дела и не будет всем сердцем желать упразднения продажности и наследования должностей при условии введения их раздачи исключительно по заслугам.
Но также невозможно не признать, что в таком случае придворные интриги оказались бы сильнее доводов рассудка, а протекция – весомее, чем наличие достоинств.
Герцогу де Гизу[481] лишь потому удалось создать столь мощную Лигу, выступавшую против короля и государства, что благодаря своему влиянию он расставил на основные должности в королевстве немалое число своих людей. И я узнал от герцога де Сюлли, что именно это обстоятельство в основном и подтолкнуло покойного короля к введению годового сбора[482]. Великий монарх заботился не столько о доходах от продажи должностей, сколько о том, чтобы оградить себя в будущем от подобных неприятностей (преследовавших предыдущее царствование), и, хотя он любил пополнять королевскую казну, всё же в данном случае государственные интересы оказались сильнее[483].
При образовании нового государства было бы преступным не запретить в нём продажу государственных должностей, ибо в этом случае разум велит установить самые совершенные законы, какие только могут существовать в человеческом обществе. Но осторожность не позволяет поступать таким же образом в условиях древней монархии, несовершенства которой вошли в обычай, а беспорядок стал (не без пользы) частью государственного устройства.
В данном случае следует поддаться слабости и скорее удовольствоваться наличием умеренного принципа, нежели вводить более жёсткий, который, возможно, окажется менее приемлемым, так как его строгость способна до известной степени ослабить те устои, которые с его помощью предполагалось укрепить.
Мне прекрасно известно расхожее мнение о том, что купивший правосудие оптом может продавать его в розницу. Однако верно и то, что чиновник, вложивший большую часть состояния в покупку своей должности, наверняка не станет затевать недоброе из-за опасения потерять всё, что у него есть стоящего; и в таком случае цена должности[484] является неплохой гарантией преданности чиновника.
Жалобы на практику продажи должностей раздавались во все времена, покуда существует монархия. И хотя сами по себе они неизменно признавались обоснованными, всё-таки вызывавший нарекания порочный обычай продолжал сохраняться, так как возникло мнение, что мы не способны достичь строгого совершенства, которое является целью подобных жалоб.
Нужно быть совсем не сведущим в истории, чтобы не знать, что некоторые из описывавших её авторов не пощадили даже короля Людовика Святого, опорочив его царствование, ибо именно в его время должности перестали раздавать даром; осуждают они и других правителей, пришедших следом, поскольку торговля чинами приобрела настолько открытый характер, что доход от той продажи стали брать на откуп; и чернят память о великом короле Франциске, так как он первым под влиянием необходимости своего века превратил этот обычай в постоянный источник дохода[485], каковым тот является и по сей день.
477
Стычками (rencontres) назывались дуэли с участием секундантов, которые также сражались между собой, наряду с главными противниками. Своё негодование по поводу возникновения этого обычая высказывал ещё Монтень (см.: Опыты. Кн. 2. Гл. XXVII).
479
Во многом идеи об упразднении продажности должностей и годового сбора, а также о приведении в порядок государственных финансов (см.: Ч. II. Гл. IX. Разд. VII наст, изд.) Ришельё заимствовал у герцога де Сюлли, министра короля Генриха IV. Точнее говоря, перед кардиналом стояла задача продолжить дело Сюлли по всем этим направлениям. Всеми проблемами, до которых у него не дошли руки, пришлось заниматься после него Кольберу, министру Людовика XIV.
480
Лишь в XIX в. во Франции удалось найти решение беспокоившей кардинала проблемы: был введён принцип назначения чиновников на должности и продвижения их по службе на конкурсной основе.
482
Годовой собор (droit annuel), или полетта (paulette), – налог, подлежавший уплате владельцами некоторых судейских и финансовых должностей (за исключением первых президентов, генеральных прокуроров и адвокатов, которые по-прежнему назначались королём). Указ о введении полетты был издан в 1604 г. по инициативе королевского секретаря Шарля Поле (собственно, само слово «полетта» образовано от его фамилии). По этому указу все владельцы названных должностей получили право при условии уплаты ими ежегодного взноса в размере 1/60 от стоимости должности передавать её по наследству. До введения полетты чиновник имел право отказаться от должности в пользу выбранного им лица, выплатив специальный «сбор за выход в отставку» (droit de resignation), после чего должен был прожить не менее 40 дней. В случае же его скоропостижной кончины до истечения данного срока должность выставлялась на продажу, доход от которой поступал в пользу казны. Продажа должностей существовала со времён Франциска I или даже Людовика ХII, но наследственность в полной мере закрепилась только с введением полетты. Ш. Поле стал первым откупщиком этого налога, благодаря чему нажил огромное состояние. Идя навстречу пожеланиям, высказанным на Генеральных штатах 1614 г., король отменил полетту в 1618 г., но уже в феврале 1621 г. она была восстановлена из-за финансовых трудностей королевства.
483
Причины, побудившие Генриха IV ввести полетту, были разнообразны: стремление увеличить государственные доходы, удержать на службе опытных чиновников средних и преклонных лет, помешать амбициозным политикам продвигать своих протеже.
484
Цены на должности стремительно росли, даже с учётом инфляции: если в XVI в. должность советника стоила 12 тыс. ливров, а в 1610 г. – 45 тыс., то при Людовике XIII – уже 70 тыс.
485
Как уже говорилось, впервые купля-продажа должностей появилась при короле Людовике ХII и его преемнике Франциске I, которым были необходимы огромные средства на ведение войны, а второму ещё и на содержание роскошного двора.