Изгнание как одних, так и других принесло бы немалую пользу, однако насколько легко это предложить, настолько же трудно осуществить. Пожалуй, лучше ограничусь тем, что выскажу здесь своё порицание тем родителям, которые дозволяют, чтобы их дети обучались подобным образом, и призову их не совершать впредь подобной ошибки в отношении собственных отпрысков, нежели стану умолять Ваше Величество об издании на сей счёт новых законов, которые едва успеют появиться, как уже будут найдены тысячи способов уклониться от их действия и избежать их исполнения.
Опыт, приобретённый мною за двадцать лет непрерывного руководства государственными делами, заставляет меня отметить, что, хотя было бы желательно, чтобы постоянные судебные учреждения, специально созданные для отправления правосудия в отношении каждого, а также для предупреждения и исправления всех нарушений в королевстве, так хорошо справлялись со своими обязанностями, что не возникало бы нужды прибегать к созданию чрезвычайных комиссий[493] в целях обеспечения этого, всё же ожидать теперь исполнения сего желания очень трудно. И я даже рискну предположить, что для поддержания в великом французском государстве надлежащего порядка и дисциплины, без коих оно не сможет процветать, нет ничего лучше, чем во избежание препон, чинимых парламентами, которые во всяком деле создают трудности, время от времени направлять в провинции судебные палаты, состоящие из хорошо подобранных государственных советников и докладчиков[494], с тем чтобы это ведомство могло принимать жалобы на любое лицо без исключения, какого бы звания лицо ни было, и в то же время их разбирать.
Прекрасно понимаю, что верховные королевские суды крайне отрицательно отнесутся к подобным учреждениям, но им следует признать, что монарх не обязан сносить их нерадение и что благоразумие требует от него исправлять их недостатки. Не побоюсь заявить, что в этом случае лучше заручиться уважением судов, выполняя свои обязанности, нежели сохранить их благоволение, упуская из виду то, что идёт ко всеобщей пользе.
Но, поскольку невозможно направить подобные органы одновременно во все провинции (и достаточно будет одной такой комиссии с постоянным или меняющимся составом членов, для того чтобы она за шесть лет могла объехать всю Францию), полагаю, будет весьма полезно почаще направлять в провинции избранных государственных советников или докладчиков, которые бы не только надзирали за правосудием в главных городах, что может послужить скорее росту их тщеславия, нежели общественному благу, но и ездили бы по всей территории провинции; собирали сведения о нравах чиновников от правосудия и финансов; следили, по указам ли собираются подати и не чинят ли сборщики налогов в этом какой-либо несправедливости, притесняя народ поборами; выясняли, каким образом должностные лица выполняют свои обязанности; наблюдали, как ведёт себя дворянство, и пресекали различные нарушения, в особенности нападки, учиняемые сильными и богатыми против слабых и убогих подданных Короля[495].
Раздел III,
в котором описано, насколько важно не допустить, чтобы судейские чиновники посягали на королевскую власть
Рассказав о том, что должно быть сделано, причём без особого труда, чтобы добиться от судейских чиновников надлежащего отношения к обычным людям, с моей стороны было бы преступным упущением не предложить средств, призванных помешать столь мощной корпорации, которую эти чиновники составляют, причинять вред самому государству.
По-видимому, можно немало порассуждать на этот счёт, но для меня будет достаточно нескольких слов, если я выдвину мысль о том, что главное здесь – не позволять судейским чиновникам вмешиваться ни в какие дела, за исключением отправления правосудия в отношении подданных Короля, ибо в том состоит их единственная задача.
Наиболее мудрые из Ваших предшественников обращали на это особое внимание и оттого пребывали в благополучии; Ваше Величество следовали их примеру, насколько я мог наблюдать, пока имел честь служить под Вашим началом. И действительно, сие так важно, что если этим могущественным учреждениям дать волю, то потом уже нельзя будет удержать их в рамках долга.
Было бы невозможно предотвратить крах королевской власти[496], если бы мы шли на поводу у тех, чьё невежество по части практического руководства государством сравнимо с их высоким мнением о себе как о знатоках теории государственного управления, тогда как они не способны ни на глубокие мысли по поводу политики государств, ни на суждения о происходящих в обществе процессах, каковые недоступны их пониманию.
Впрочем, хотя ничего нельзя прощать этим крупным сообществам, когда они ущемляют верховную власть, тем не менее благоразумие требует снисходительно относиться к некоторым их недостаткам другого рода.
Следует с сочувствием воспринимать несовершенства такого организма, который, имея множество голов, не может обладать единым умом и, подвергаясь различным влияниям – поскольку состоит из разных людей, – часто не в состоянии прийти ни к познанию, ни к одобрению собственной пользы.
Нет человека, который мог бы приветствовать их поведение, когда они дают волю каким-либо безобразиям, но, справедливо его осуждая, трудно найти способ устранения оных, потому что в крупных сообществах число дурных людей всегда превосходит число хороших; и даже если бы все они были мудрецами, сие не позволяло бы надеяться, что лучшие чувства у большинства возобладают, настолько велики расхождения во мнениях у тех даже, кто, руководствуясь единственным желанием творить благо, имеют схожие намерения и цели.
Таким корпорациям свойственно вести наблюдение за правительством государства и находить повод к его критике – это не должно казаться странным.
Всякая властная инстанция, занимающая подчинённое положение, всегда с завистью взирает на вышестоящую, и хотя спорить с ней в силе она не осмеливается, однако дерзает подвергать её решения порицанию.
Не существует людей настолько дисциплинированных, для которых не была бы в какой-то степени противна мысль о подчинении пусть даже самому мягкому господству. По этой причине кто-то из древних весьма справедливо заметил, что среди людей, которые от природы все равны, немного найдётся таких, кто способен безропотно сносить разницу в положении, созданную судьбою, и, будучи вынужден уступать, не порицает вышестоящих, дабы показать, что если по могуществу он сравняться с ними не может, то по достоинству их превосходит.
Раздел IV,
в котором идёт речь о чиновниках финансовых ведомств
Финансисты[497] и откупщики[498] составляют особую группу, для государства вредную, но всё-таки необходимую.
Этот род чиновников – зло, без которого невозможно обойтись, однако его следует удерживать в приемлемых границах.
Неумеренность и пороки этих лиц зашли так далеко, что терпеть оные больше нельзя. Их дальнейшее обогащение приведёт к разорению государства и их собственной гибели, давая повод к завладению их имуществом на основании одних только сведений о чрезмерных богатствах, накопленных ими в непродолжительное время, и явной разницы между тем, что у них было при вступлении в должность, и тем, чем они владеют ныне[499].
Конечно, такая мера может стать причиной крупных ошибок и послужить предлогом для весьма несправедливых притеснений. Я касаюсь этой темы мимоходом вовсе не для того, чтобы посоветовать применить указанную меру на практике, что чревато многими злоупотреблениями. Однако я придерживаюсь мнения, что нельзя будет выдвигать на этот счёт обоснованных жалоб, если осуществить сие с такой осторожностью, чтобы при наказании тех, кто стремительно обогатился благодаря одной только ловкости рук, не были затронуты под этим видом и те, кто приобрёл богатство и влияние либо благодаря своей бережливости, то есть одному из самых невинных способов обогащения, либо исключительно благодаря милости своего повелителя, что освобождает их от вины, либо получая вознаграждение за свои услуги, что является ещё одним способом, причём не только безупречным, но и самым законным из всех возможных, поскольку, будучи выгоден подданным, он полезен и государству, которому станут всегда служить лучше, если к тем, кто служит ему с толком, относятся наилучшим образом.
493
К созданию чрезвычайных комиссий кардинал прибегал, когда хотел добиться осуждения кого-либо из своих врагов (например, маршала де Марийяка). Он справедливо опасался, что парламенты, враждебно к нему настроенные, могут отказать в вынесении необходимого ему приговора.
494
Докладчик (maitre des requetes) – одна из судейско-чиновничьих должностей среднего ранга. После завершения административных реформ Ришельё, о которых он пишет в этой главе, «…главным достоинством его (докладчика. – Л.С. ) должности была возможность получить назначение интендантом в провинцию или в армию либо отправиться куда-либо со специальным поручением. Все эти назначения и поручения были временными (полномочия интенданта давались обычно на три года), хорошо вознаграждались и часто служили средством стать государственным советником, то есть подняться на самую высокую ступень чиновной иерархии, выше которой стояли лишь канцлер, государственные секретари и президенты верховных судов» (Внутренняя политика французского абсолютизма. 1633 – 1649 гг. / Под ред. проф. А.Д. Люблинской. М.; Л.: Наука, 1966. С. 11).
495
Из этого абзаца видно, что на первых порах Ришельё собирался наделить интендантов полномочиями передвижных инспекторов-ревизоров, т.е. передать им лишь контрольные функции (в целях осуществления центральной властью контроля за деятельностью губернаторов, а также представителей короля на местах), но не управление как таковое. Однако впоследствии большинству из них удалось добиться фактической власти, правда, не без определённых трений с губернаторами и местными судебными органами, полномочия которых они постепенно прибирали к рукам. Чаще всего интендантам вменялось в обязанность осуществлять контроль сразу за тремя сферами деятельности: финансами, юстицией и полицией. При Людовике XIV эти должностные обязанности были окончательно закреплены за ними и даже существенно расширены, а сама должность интенданта стала в провинциях почти постоянной.
496
Данное высказывание Ришельё оказалось пророческим: без особого преувеличения можно сказать, что именно административный кризис, усугублённый финансовыми неурядицами, возникшими, в частности, из-за отказа парламента утвердить королевские указы о реформе финансов, вызвал в конечном итоге необходимость созыва Генеральных штатов в 1789 г. – это стало предпосылкой к Французской революции и произошедшей в ходе неё ликвидации монархии. Вышеупомянутый административный кризис возник в 1770 г. К этому времени парламенты приобрели огромные полномочия. Король Людовик XV, не без оснований увидевший в этом посягательство на свою абсолютную власть, издал приказ об их подчинении (7 декабря 1770 г.), а после их решительного протеста – все судьи Парижского и некоторых провинциальных парламентов подали в отставку, чтобы оказать давление на королевскую власть, – выпустил именное повеление (lettre de cachet) об аресте и изгнании всех мятежных судей (19/20 января 1771 г.). До 1774 г. королевский министр Мопу занимался созданием парламентов другого типа: с назначенными судьями, лишёнными административной и политической власти. После восшествия на престол Людовика XVI (1774 г.) реформа была свёрнута, судей – членов Парижского парламента призвали обратно, а сами парламенты получили прежние полномочия – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
497
Под финансистами (фр. financiers) подразумеваются как чиновники финансового ведомства, так и кредиторы. Зачастую состоятельные высокопоставленные чиновники были кредиторами правительства; они же покупали должности, дававшие доступ к управлению государственными финансами на различных уровнях.
498
Откупщики (фр. partisans, traitants, fermiers) – лица, бравшие на откуп сбор какого-либо налога. С ними заключался договор, по которому они принимали на себя обязательство направлять в казну определённую сумму. Крупные откупщики сами налогов не собирали, а уступали это право нескольким мелким сборщикам, действовавшим на местах. Последним нередко приходилось собирать налоги с применением вооружённой силы.
499
Одним из эдиктов 1625 г. предусматривалось проведение таких проверок раз в 10 лет, однако в 1635 г. было введено налогообложение финансистов по количеству лет, проведённых ими на службе, т.е. они должны были платить фиксированную сумму, не зависевшую от величины их состояния.