Почти 150 лет назад Токвиль предсказал появление такой системы. Это была не случайная догадка, а результат изучения социальных механизмов, действовавших тогда в демократическом обществе. Факт такого прогноза заставляет предположить, что нацизм в Германии и фашизм в Италии — это вовсе не единичные случаи, которые вряд ли повторятся, а варианты предсказуемого развития событий, еще одним из которых является коммунизм. Наряду с коммунистическими государствами фашистские системы могут оказаться предвестниками монолитных авторитарных систем, которые распространятся по всему земному шару. «Огромная охранительная власть простирает длань надо всем обществом». Она «подавляет, обессиливает, гасит, оглупляет народ»4.
Нацизм в Германии и фашизм в Италии использовали все насильственные формы власти вплоть до террора против различных этнических и политических меньшинств. Но их контроль над широкими массами лучше охарактеризовать словами Токвиля как «дотошный, регулярный, отеческий и мягкий». В рамках данного типа контроля индоктринация применялась для овладения умами людей, чтобы они «добровольно» делали то, к чему их в противном случае пришлось бы принуждать более жесткими методами контроля. Нацизм стремился подавить все альтернативные источники убеждения, а затем через радиопередачи и массовые помпезные зрелища занялся формированием умов своих подданных. Руководство Германии, вероятно, добилось более широкого охвата населения политическими радиопередачами, чем любая другая страна в тот период. В первый год своего пребывания на посту рейхсканцлера Гитлер лично выступил по радио пятьдесят раз5. Все эти мелкие факты, возможно, явились началом новой эры.
Фашизм — это форма авторитарного контроля, приспособленная к эпохе демократии. Там, где граждане образованны, информированы и достаточно честолюбивы, чтобы требовать демократии, — как обстояло дело в Германии и Италии, — авторитарному правительству необходимо убедить их в том, что они не хотят демократии6. Прежний метод — отказ в удовлетворении политических требований — потерял действенность. Фашизм — не просто альтернатива демократии, он дитя демократии. Если бы не появились демократические требования и возможности, фашизм никогда бы не родился. Основная мысль направленной против демократии фашистской идеологической обработки проста: подчинение единоличной власти и особенно подчинение одной воле — фюрера7. Девиз итальянского фашистского государства гласил: «Все для государства, ничего против государства, никого вне государства».
Мы увидим, что программы идеологического воздействия, осуществляемые в коммунистических государствах, также препятствуют исполнению желаний народов, сохраняя единоличную власть путем контроля над умами, без чего она оказалась бы неустойчивой. И все же убеждение, осуществляемое коммунистами, отличается от фашистского. Оно не занимается неприкрытым возвеличиванием единоличной власти. Вместо этого оно обещает демократическое будущее. Оно не возвеличивает элитизм. Вместо этого на практике активно проводится сокращение неравенства в некоторых сферах и даются обещания осуществить то же самое и в других областях. И это, как мы убедимся, гораздо сильнее воздействует на человека, чем фашистское убеждение. Его не наставляют словами, приписываемыми Гитлеру: «Думай своей кровью!» Ни Ленин, ни Мао, ни Кастро, ни ранний Сталин — никто из них не был Гитлером. Все они высказывались в духе эгалитарных, а иногда и демократических устремлений, чего никогда не делал Гитлер; и у нас нет никаких оснований считать их речи более лицемерными, чем высказывания деятелей вроде Черчилля, де Голля или Рузвельта.
Поэтому нам нужно рассмотреть возможность того, что определенный вид коммунистического убеждения, или индоктринации, действительно отличается от фашистского и является признаком в корне иного взгляда на человека. Поскольку маоисты избрали убеждение основной формой социального контроля, нам необходимо тщательно рассмотреть и для упрощения дальнейших его упоминаний дать ему название, каковое в настоящее время отсутствует. Мы назовем его наставнической системой*.
Наставническая система
Наставническая система в идеализированной форме представляет собой, коротко говоря, массированный односторонний процесс убеждения, в ходе которого немногочисленная просвещенная правящая элита инструктирует массы точно таким же образом, как Руссо советовал учителю заниматься образованием ребенка и воображал, как «высший ум» преобразовывает каждого индивидуума8.