НИЧТО НЕ СТОИТ НА МЕСТЕ… Человеческое общество подобно леднику, который выглядит как неподвижное и вечное ледяное поле, но на самом деле движется так же быстро, как река; и… его непрерывное движение вытачивает в нем трещины, из-за которых по нему смертельно опасно ходить, особенно когда эти трещины так красиво и естественно сокрыты снегом[34].
Конечно, Шоу не мог существовать без своей публики. И реакция на его работы – со стороны критиков, правительства и публики в целом – многое говорит о социальной жизни Британии XIX века. Тот факт, что Шоу потратил так много времени на критику моральных устоев его общества, говорит о том, что эти устои глубоко укоренились. Викторианские представления о приличии, добродетели и уважении строго блюлись и влекли социальные последствия для тех, кто осмелился их нарушить. И вот, когда Джордж Бернард Шоу представил беспринципную проститутку по имени миссис Уоррен, правительство запретило постановку его пьесы. Когда в пьесе «Оружие и человек» он высмеял романтизированную версию войны и оправдал трусость солдат, критики набросились на него, публика была возмущена. Пьесы Шоу разоблачали лицемерные аристократические нравы и высмеивали тех, кто воспринимал их всерьез. И бурная реакция, которую они вызывали, демонстрировала убедительность его критики, поскольку его пьесы доказали, что «респектабельное общество» больше заинтересовано в соблюдении приличий, чем в серьезном обсуждении политических вопросов, представляющих общественный интерес. Споры вокруг театра Шоу касались вопросов, которые позже казались настолько мелочными, что вызывали лишь смех. Только в поздневикторианском XIX веке могли возникать такие публичные скандалы из-за того, что вымышленные персонажи не раскаялись, а, наоборот, гордятся своим «грехом».
Шоу ненавидел такое лицемерие и ограниченность и намеревался избавиться от них. То, что он говорит об Ибсене в «Квинтэссенции ибсенизма», может быть распространено на его собственный драматический замысел:
Когда он [драматург] может ранить людей в самое сердце, показывая [sic] им подлость или жестокость того, что они сделали вчера и собираются сделать завтра, все старые трюки, чтобы поймать и удержать их внимание, становятся глупейшим из излишеств… Ибсен изменил ужасное искусство меткой стрельбы по зрителям заманиванием их в ловушки, фехтованием с ними, всегда целясь в самое больное место их совести.
Как пишет Мартин Вайзель в книге «Шоу и революция: политика пьес», пьесы Шоу «предназначены для достижения состояния чувств, часто включающих беспокойство и неразрешенное напряжение, которые способны вызвать необратимые изменение сознания и привести к социальным изменениям»[35].
Для выполнения этой задачи Шоу адаптировал стандартные жанры и тропы народного театра – в основном мелодрамы, героического романа и фантасмагории, – которые он считал поверхностными и абсурдно шаблонными. Как пишет Лиза А. Уайлд в «Эпическом театре Шоу»,
Шоу осудил как мелодрамы XIX века, так и хорошо поставленные пьесы… [и] их тривиальные интриги… Его произведения не отличаются особой радикальностью структуры; наоборот, они ниспровергают привычные современные формы – мелодраму, драму супружеской неверности, романтическую драму – даже прямо заимствуя в некоторых случаях сюжеты из популярных пьес Бусико и Байрона для привлечения зрителей в театр [Wilde 2006: 136].
Убаюкивая свою аудиторию до состояния удовлетворенности знакомыми темами и структурами, Шоу затем обманывал их ожидания, вызывая огромный шок. Позже Бертольт Брехт одобрительно отзывался о «наслаждении от подрыва основ» [Ibid.][36], испытываемом Шоу. Все ранние пьесы Шоу посвящены конкретному социально значимому вопросу, посредством которого Шоу ниспровергает социальные устои и выражает свою фабианскую политическую точку зрения.
Например, «Профессия миссис Уоррен» берет знакомую пьесу о куртизанке и переворачивает ее с ног на голову[37]. В то время такие пьесы укрепляли общепринятую мораль в отношении проституции, навязывая морализаторский финал главной героине – хотя куртизанка могла быть красивой и кающейся, в конце концов она получала то, что заслуживала. Шоу описывает театральную условность пьес о куртизанках следующим образом:
36
Предыдущая цитата также со с. 136. Полное обсуждение театральных тропов того времени см. также в [Meisel 1963].