…эти драматурги существенно отличаются от драматургов абсурда ощущением иррационализма человеческого удела в очень ясной и логически аргументированной форме. Театр абсурда стремится выразить бессмысленность жизни и невозможность рационального подхода к этому открытым отказом от рациональных схем дискурсивных идей. В то время как Сартр или Камю вкладывают новое содержание в старые формы, театр абсурда делает шаг вперед в стремлении достичь единства основных идей и формы выражения [Эсслин 2010].
Иными словами, форма абсурдистских пьес есть прямое отражение их содержания: традиционная повествовательная структура отвергается в пользу метафоры и поэтической образности; проработанные персонажи заменены взаимозаменяемыми лицами и грубыми карикатурами; педагогика отвергнута в пользу провокации; разум заменен чувством; и логика повседневной жизни вытесняется альтернативной логикой бессознательного мира снов и его сюрреалистического опыта[135]. Театр абсурда – это протопостмодернистский театр, место, где реальное определяется исключительно субъектом, где правильность любых человеческих поступков постоянно стоит под знаком вопроса, где смысл повсюду оспаривается и где – «тут – это там» – граница, отделяющая реальное от вымышленного, полностью стерта.
Ранние пьесы Ионеско стали воплощением абсурдистского подхода к театру и принесли ему известность и славу в качестве одного из лидеров этого театрального движения. Действие, представленное в каждой из этих ранних пьес, происходит в социальной пустоте. Эта пустота определенного типа, в ней смерть имманентна, общение (почти) невозможно, язык – это ловушка, достигнуть прогресса невозможно, а люди отчуждены, не только друг от друга, но и от самих себя. Абсурдизм этой прототипической социальной ситуации можно изучить на примере двух самых ранних и самых известных пьес Ионеско: «Лысая певица» и «Стулья».
Первая пьеса Ионеско «Лысая певица» была впервые поставлена в Париже в 1950 году. В своих мемуарах Ионеско рассказывает, что начал писать для театра совершенно случайно. Будучи молодым писателем, он поначалу ненавидел театр как художественное средство, находя его фальшивым и вульгарным, поскольку театр не мог выразить основную противоречивость человеческого опыта[136]. По его мнению, реализм в обеих формах, буржуазной и социалистической, лишил человека возможности удивляться. Брехтовская драма была даже более удушающей, поскольку, по его мнению, она лишала свободы воли даже актеров на сцене: «Подавить инициативу актера, убить актера – значит убить и жизнь, и драму» [Ionesco 1964: 19]. Он написал пьесу «Лысая певица» в 1948 году как пародию на театр, «с намерением высмеять его» [Ibid.: 25]. Продюсер, ознакомившись с текстом, решил поставить пьесу, и, к большому удивлению Ионеско, она стала популярной [Ionesco 1964:183–185]. Его комическая «антипьеса»[137] рассказывает о двух буржуазных парах, которые общаются с помощью клише, постепенно переходящих в бессмыслицу. По собственному признанию, Ионеско черпал вдохновение из учебников, которые он использовал в то время для изучения английского языка. Он решил запомнить приведенные там предложения, и был поражен их глупостью. Вместо полезных фраз на английском он нашел списки самоочевидных истин, например, «в неделе семь дней» и «пол внизу, [в то время как] потолок наверху». Этот английский букварь стал еще смешнее, когда фразы звучали в диалоге между двумя английскими парами, которые рассказали друг другу очевидные факты из своей жизни [Ionesco 1964: 175–180]. Ионеско начинает пьесу в манере этих диалогов, а затем позволяет абсурдной логике ситуации – миру, в котором язык используется для сообщения уже известных вещей, – развернуться до конца. Как только все легко узнаваемое сообщено, языку нечего делать, он вырождается в противоречия и бессмыслицу.
На первый взгляд пьеса комична лишь по той причине, что заставляет английский букварь Ионеско звучать смешно – серьезность говорящих и бессмысленность речи создает забавный контраст. Название пьесы взято из одного такого диалога: капитан пожарной команды спрашивает о лысой певице, у которой, по словам миссис Смит, «все та же прическа» [Ионеско 1990].
Какой бы забавной ни была пьеса, в ней присутствует более глубокий смысл и мрачный юмор. Абсурдность диалога отражает неестественность коммуникации в мире социальных клише и идеологий, в то время как бесстрастность говорящих отражает самодовольный, рассеянный характер буржуазии, которой комфортно в мире, из которого она в то же время не может выбраться.
135
Подробнее об отличиях Ионеско от экзистенциальных драматургов см. [Grossvogel 1982; Dobrez 1986].
137
В «Notes and Counter Notes» Ионеско поясняет: «Я называл свои комедии “антипьесами” или “комическими драмами”, а свои драмы – “псевдодрамами” или “трагическими фарсами”, поскольку мне кажется, что комическое трагично, а трагедия человека – чистая насмешка» [Ionesco 1964: 27].