Через неделю после выхода второй статьи Тайнена об Ионеско журнал «Обсервер» опубликовал на ту же тему статью Орсона Уэллса, который поддержал критику Тайнена, отчитав Ионеско за то, что он не осознает социальные и политические последствия его «антиполитического» искусства:
Не «политика» является заклятым врагом искусства, а нейтралитет, который лишает нас чувства трагедии. Нейтралитет – это такая же политическая позиция, как и любая другая. О его практических последствиях размышляли многие из коллег-поэтов г-на Ионеско в единственно настоящей башне из слоновой кости, возведенной в нашем веке, – в концентрационном лагере[154].
Уэллс завершает свою критику, излагая суть политической позиции Ионеско: «Объявить руководство некомпетентным, и после этого настаивать на том, чтобы “управление” мировыми делами осуществлялось исключительно этими некомпетентными лицами, значит признать глубокое отчаяние» [Ibid.][155].
Традиционная роль театрального критика имеет смысл только в том случае, если предполагается, что драматург намерен создать у аудитории особый тип впечатления. Независимо от того, носит ли этот опыт дидактический, эмоциональный или культурный характер, он предназначен для того, чтобы каждый мог его разделить. Задача критика состоит в том, чтобы оценить как актуальность, так и эффективность производимого впечатления. Отрицая социальную роль театра, Ионеско отвергает также и предпосылку, на которой базируется театральная критика. Его намерение – заставить аудиторию что-то почувствовать, о чем-то подумать, при этом он утверждает, что у него нет желания контролировать их понимание. Он выступает против коллективного опыта театра на том основании, что попытка осуществлять такой контроль над другими означает пытаться доминировать над ними. В театре Ионеско нет места критике, основанной на традиционном понимании пьесы как наставления, как катарсиса или как социально значимого проекта. Единственная критика, устраивающая Ионеско, – это та, которая оценивает пьесы «по-своему»: что именно это означает, даже Ионеско не может ясно объяснить. Ионеско, очевидно, не только лишил театр социального содержания, но в своих ответах критикам он также опасно близко подошел к тому, чтобы заявить, что все публичные разговоры и споры о театре противоречат его «истинному» творческому духу. Такая позиция не просто защищала его от всей возможной критики. Она также способствовала полному отделению театра от всего остального мира[156].
Очевидно, что у Ионеско была совсем другая концепция «политики», нежели у его оппонентов. Ссылка Тайнена на покупку сигарет как на политический акт указывает на то, что для него политика – это способ, с помощью которого люди решают, что они ценят и в каком мире хотят жить. Решения, принимаемые в ходе повседневной жизни, – с точки зрения того, что покупать, что говорить, как действовать, – оказывают влияние на мысли и поведение других людей, и поэтому они должны быть обдуманными. Для него, как и для многих других, «все является политическим», поскольку, как писал Гарольд Лассуэлл, политика – это «кто, что, когда и как получает» [Lasswell 1936]. В такой концепции выбор имеет значение, поскольку структура мысли и действия может измениться, институты можно реформировать, а людей можно убедить думать и действовать по-другому. Однако для Ионеско повседневный выбор так же не имеет смысла, как выбор политической партии или решение идти на войну. Вся социальная жизнь заканчивается тиранией, и единственная свобода для человека существует только в царстве одиноких мечтаний. Для него прогресс невозможен, и нет качественной разницы между демократическим режимом и тоталитарным. Как он пишет в последнем ответе Тайнену:
155
Ионеско написал ответ на вторую критику Тайнена, озаглавленный «Hearts are Not Worn on the Sleeve». «Обсервер» предпочел не публиковать его. Полностью он появляется в [Ionesco 1964: 101–108] и повторяет его предыдущие замечания.