Политический театр может также сыграть еще одну важную роль в либеральных обществах как средство социальной критики. И пародия Шоу на аристократическую мораль, и абсурдистская интерпретация Ионеско буржуазной жизни побуждает аудиторию задуматься о своих социальных реалиях. Хотя критика является менее экстремальным способом политического взаимодействия, чем революция или активное сопротивление, она жизненно важна для здоровья либерального государства. Подобно тому, как нонконформистские протагонисты обсуждаемых здесь пьес противостоят своим сообществам, чтобы сделать их сильнее, критика улучшает общества с помощью призыва «задуматься над тем, что мы делаем». Она вдохновляет зрителей рассматривать альтернативы настоящему, использовать воображение, чтобы представить лучшую версию мира, и тем самым побуждает их стремиться к этому миру.
Кроме того, социальная критика может иметь непредвиденные политические последствия, возникающие в результате размышлений, которые она вызывает. Пожалуй, самым ярким примером этого является вдохновение, которое абсурдистский театр и Ионеско в частности пробудили в восточноевропейских диссидентах во время холодной войны. Особенно это касалось Вацлава Гавела, драматурга, писателя и лидера движения «Хартия 77», который в конечном итоге возглавил движение за независимость Чехословакии в 1989 году и был избран первым посткоммунистическим президентом Чехословакии. Пьесы Гавела, впервые поставленные в начале 1960-х годов, были основаны на абсурдности бюрократии Восточного блока и семантической несостоятельности языка в государствах, контролируемых Советским Союзом. Критика универсального буржуазного класса Ионеско нашла отражение в насмешливых комментариях Гавела о чешских чиновниках. Как написал в своих воспоминаниях о Гавеле чешский писатель Милан Кундера, который сам был одним из тех, кто находился под глубоким впечатлением как от экзистенциализма, так и от абсурдизма,
Ни один иностранный писатель не имел для нас тогда [в 1960-е годы] такого освобождающего значения как Ионеско. Мы задыхались от искусства, задуманного как образовательное, моральное или политическое… Невозможно представить Гавела без примера Ионеско, отмечу, однако, что он не эпигон. Его пьесы – это оригинальное и незаменимое явление того, что называется «театром абсурда». Более того, в то время их понимали все [Skloot 1993: 225].
В то время как работы Ионеско отражали неопределенность и отсутствие доверия к политическому сообществу, пьесы Гавела послужили стимулом для членов его сообщества предпринять политические действия. Его пьесы, как и пьесы других драматургов, связанных с Театром на Балюстраде в Праге, способствовали распространению бунтарского духа, который в конечном итоге привел к Пражской весне 1968 года. После того как Советский Союз подавил восстание, власти запретили Гавелу ставить его пьесы. В контролируемом Советским Союзом Восточном блоке, где разрыв между общественной и частной жизнью еще не был закреплен, театр сохранял свою силу политического инструмента в публичной сфере. Пьесы Гавела читали повсеместно и иногда даже ставили подпольно вопреки запрету коммунистической власти. Как драматург Гавел стал крупным общественным деятелем в движении «антиполитической политики», которое в итоге привело к «бархатной революции». Таким образом, Ионеско, антиполитический драматург, принципиально отвергавший политику в пользу свободы личности, выступил с социальной критикой, которая послужила вдохновением для революции.
Нам необходимо уделять больше внимание сотрудничеству политики и искусства. Независимо от того, работает ли театр в контексте, который побуждает сообщество к действию, стремится ли создать сообщество или просто призывает общество задуматься о своих действиях, рассматривается ли как угроза государственной власти или как сфера частного развлечения, он все равно играет свою роль в политике. Театр может быть оружием, средством сопротивления, инструментом побега или голосом совести. Как показывают работы Шоу, Брехта, Сартра и Ионеско, политический театр – это сила в современном мире, и даже когда он не оправдывает ожиданий драматурга, его потенциал в развитии воображения и привлечении к диалогу (два отличительных признака политического действия) безграничен.