Собственно, ни Герберштейн, ни Матвей Меховский, ни спутник Герберштейна Франческо да Колло (посетивший Московское царство в 15]8—1519 гг.) не говорят в своих сочинениях, что можно, объезжая Сибирь с севера, попасть в Китай или Индию. Но зато об этом (правда, предположительно) заявил известный эрудит-географ, очень популярный в образованных кругах Европы в первой половине XVI в., Паоло Джовио (или, как звучит его латинизированное имя, Павел Иовий). Джовио никогда в России не был, а просто познакомился с посланником московского князя Василия Ивановича к Папе Клименту VII в 1525 г. Паоло Джовио составил целую книжечку о Московии, которую сначала издал отдельно, а потом включил в свои знаменитые «Описания стран, островов и местностей», которые вышли в свет уже после смерти автора. Паоло Джовио говорит, что река (Северная) Двина впадает в Северное море, по которому можно, если держаться в плавании правого берега, доплыть, следуя все время к востоку, до Китая. Но он делает при этом предусмотрительную оговорку — «если не встретится по дороге другая земля», другими словами, если суша не загородит мореплавателям спуск к югу.
Ничего, кроме этих голословных утверждений и догадок, не было в распоряжении купцов и мореходов середины XVI в., когда они затевали послать разведочную экспедицию через северные моря вокруг Сибири в Китай и Индию.
Таковы были шаткие данные, побудившие трезвых английских коммерсантов строить корабли, набирать команды и рисковать не только жизнями чужих людей, но и собственными деньгами, что им было во всех отношениях гораздо важнее. Расходы предстояли большие, и купцы, рискующие ими, знали им цену. Покупательная сила одного фунта стерлингов была тогда во много раз больше, чем теперь. На 100 фунтов стерлингов богатая семья могла прожить целый год, а вкладывали предприниматели в торговую компанию по две-три тысячи фунтов каждый. Роль английского правительства была при этом чрезвычайно скромной: казна ассигновала деньги, но довольно скупо, незначительное количество орудий и изредка человеческий материал. Чаще всего короли придерживались выжидательной позиции.
Но вся Англия бредила путешествиями, хотя не только пайщики, но и все прямые участники экспедиции, моряки, знали, что они идут наудачу: несколько экспедиций погибнет, пока одна достигнет цели.
И всегда находились люди, отваживавшиеся на два-три года страшных мук полярной зимы, когда льдины давили их суденышки, как орех, и шли эти люди с уверенностью, что, если успех будет, он вознаградит их за все.
Мечта француза Жана Анго претворилась в жизнь на берегах Англии. Было снаряжено три судна, набрана команда в 114 человек. Путешествие под начальством отставного офицера королевских войск Джона Уиллоуби и его помощника, моряка и механика, Ричарда Ченслера началось 10 мая 1553 г. В начале августа, уже в северных морях, ураган разбросал корабли в разные стороны. Мы не будем здесь подробно излагать историю экспедиции, поскольку она известна читателю со школьной скамьи, но анализ ее и ее последствий с точки зрения истории колониальной политики необходим.
Большая часть экспедиции погибла. Уиллоуби и все без исключения его спутники на двух кораблях были обнаружены замерзшими. Ченслера ждала иная судьба. Судно его долго носило по волнам, пока не занесло в конце концов в Белое море, и 24 августа 1553 г. англичане ступили на русскую землю близ монастыря св. Николая, в устье Северной Двины, примерно в 40 км от места, где впоследствии возник Архангельск.
Ченслер вскоре после высадки, узнав, что он попал во владения московского царя, отправился в Москву, чтобы воспользоваться случаем завести сношения с новым рынком, оставив свой корабль зимовать на Двине.
Иван Грозный ласково принял неожиданного гостя, сообразив, какие выгоды сулит непосредственная, не зависимая от транзита через Швецию, Литву и Польшу торговля с далеким европейским Западом. Проведя всю зиму в Москве, Ченслер с наступлением теплого сезона вернулся к своему кораблю и отплыл в Англию с письмом царя Ивана к королю Эдуарду VI и с большими надеждами на установление торговых сношений с Московским царством.
Экспедиция оказалась, таким образом, удачной. Ченслер рассказал о богатстве московского придворного быта и о значительных выгодах, которые вообще можно извлечь из торговли с Московией.
16 февраля 1555 г. королева Мария Тюдор (или, как официально помечались ее рескрипты, «король Филипп и королева Мария») выдала грамоту вновь образованной торговой компании на право торговли с новыми странами. В 1555 г. Ченслер снова отправился в Московское царство. При возвращении Ченслера в Англию царь направил с ним своего первого посла — вологодского наместника Осипа Непею. Путешествие было несчастливым: Непея, правда, добрался до Лондона, но Ченслер погиб в пути. Посол Ивана Грозного был принят в Лондоне с величайшей торжественностью, причем купцы, пайщики этой только что созданной Московской торговой компании, осыпали Непею богатыми подарками.
Непея привез в Англию подписанную царем грамоту, которой англичанам давался ряд прав и привилегий. Главной из этих привилегий было право беспошлинной ввозной и вывозной торговли с Московским царством. В свою очередь, королева Мария должна была даровать те же права русским купцам, если бы они появились в Англии. Было также обещано не препятствовать путешествиям в Московию нужных московскому царю специалистов-техников и мастеров.
Так было заложено начало англо-московской торговой компании, получившей от английского правительства соответствующую хартию (узаконение) и прослужившей в течение нескольких столетий единственной представительницей английского капитала в нашей стране.
Продвижение по Московии придало новое направление мечте об Индии. Нельзя ли добраться до Индии если не через Северный морской океан, то через сухопутный океан — через дружественную Московию, начинающуюся у Белого моря, а заканчивающуюся у моря Каспийского? Во всяком случае было установлено, что от Перми до устьев Волги и берегов Каспийского моря добраться очень нетрудно и не очень далеко.
Дженкинсон, служащий английской Московской торговой компании, отправился в 1557 г. из Москвы по Волге к Каспийскому морю, побывал в Бухаре, узнавал о путях в Индию и, вернувшись, привез массу заинтересовавших английских торговцев сведений. Его послали в новое путешествие, и в 1561 и следующих годах он побывал в Персии, где завел дипломатические и торговые связи, действуя и в качестве представителя Московской компании, и в качестве посланника английской королевы Елизаветы. Началась торговля с Персией через Россию, оттуда в Англию стали прибывать товары большой ценности и в громадном количестве. Нельзя не пожалеть, что представление о них мы имеем только по отрывочным данным. Если бы сохранившаяся история англо-персидских отношений не носила преимущественно конфессионального характера, мы бы, наверное, нашли в ней много материала для обобщений и выводов относительно экономической важности этих сношений для Англии. Даже из того, что мы знаем, ясно, что, по впечатлению англичан, на Персию падал отблеск индийской роскоши.
Но торговля англичан с персами длилась недолго. В конце XVI в. Персия стала терпеть такие жесточайшие удары от всемогущих турок-османов, что и торговля, и политическая ее самостоятельность на время свелись почти к нулю. Более или менее прочным приобретением от северных путешествий для англичан осталась торговля с Московией. Возникновение торговых сношений между Англией и Россией вызвало широкий отклик во всей Европе. В связи с этим представляет интерес любопытный комментарий к русско-английской торговле сторонника экономики дальнего прицела Корнилия де Бруина, настаивавшего на необходимости немедленного развития экспедиций за Атлантический океан. Он писал: «Если бы на каждые 10 судов, которые отправляются из Англии в Московию, хотя бы два корабля шли в Америку, они открыли бы новые, гораздо большие возможности. Но даже этого они не делают. Все англичане так увлечены торговлей с Востоком, что тратят на Москву все свои силы, энергию и капиталы».