Итак, в XVI и XVII вв. Бразилия была беднейшей из португальских колоний. Переселялись туда неохотно. Туда ссылали осужденных преступников, туда же с середины XVI в. стали ссылать евреев, сначала новообращенных, заподозренных в тайном возвращении к иудейству, а потом и всех вообще евреев, которых действовавшая в Португалии инквизиция считала нужным сослать. Открытие золотого песка в Сан-Паулу в 1576–1577 гг. вызвало было приток переселенцев-золотоискателей, но вскоре в Сан-Паулу перестали находить золото, и только через 100 лет, когда в 1680 г. уже в другом месте (также в Минас-Жерайс) нашли и продолжали находить золото, и притом в гораздо большем обилии, чем в Сан-Паулу, эта золотоносная территория, где к тому же, как уже отмечено, были впоследствии открыты и алмазы, стала заселяться гораздо быстрее, чем другие части Бразилии.
Параллельно и одновременно с захватом Южно-Американского континента шли закрепление и развитие эксплуатации Вест-Индского архипелага под властью конкистадоров. Посмотрим, какие применялись при этом методы, как они отразились на взаимодействии экономики Испании и ее колоний в Новом Свете и к каким результатам международного характера они привели.
Колониальные завоевания, ограбления и порабощения аборигенов, организация плантационного хозяйства — все это включилось в процесс первоначального накопления, начавшегося в Испании и Португалии еще до «эпохи открытий». Колониальная империя, которая была так быстро создана в эпоху конкистадоров, в свою очередь, подготовила и ускорила создание нужных условий для развития в самой Испании текстильной и металлургической промышленности. Одновременно тот же задолго до XVI в. начавшийся процесс постепенного обезземеливания мелкого производителя — крестьянина (особенно в торговой и промышленной Каталонии, а также в Кастилии и Арагоне) — сильно помог быстрому росту числа переселений за океан. Только разве Англия XVII–XVIII вв. может сравниться с Испанией XVI–XVII вв. в этом отношении: колонизационный поток, шедший из Испании, не скудел около двух столетий. Ни Португалия, ни Франция, ни Голландия не могут в этом смысле равняться с Испанией.
Плантационное хозяйство в испанских владениях Нового Света с подневольным трудом сначала индейских племен, а потом, когда они вымерли или разбежались, с подневольным трудом привозных африканцев не являлось своеобразным повторением феодального строя, как это было, например, в Палестине после первого крестового похода, а представляло собой нечто более сложное: плантационное хозяйство колоний включалось в экономический процесс, происходивший в самой Испании в эпоху первоначального накопления.
Все экономическое значение новооткрытых стран выявилось, правда, не сразу, не в самые первые годы XVI в.
Не очень прибыльными на первых порах оказались результаты открытий Колумба. В 1496 г. на острове Куба был такой лютый голод, что пришлось из Испании посылать туда хлеб и съестные припасы. Торговля сводилась к непосредственному обиранию аборигенов под видом обмена. Эти «торговые» сделки так наивно и назывались «отобранием» (rescates). Ни кожа, ни сахарный тростник, ни хлопок, ни кофе — ничто из тех богатств, которые через 25–30 лет, а особенно с 30—40-х годов XVI в. стали прибывать в Европу, еще не грузилось на испанские корабли, отплывавшие в обратные рейсы в первые годы после открытия Колумба. Еще не было плантаций, и, кроме относительно очень небольших количеств золотого песка, ничем еще новые владения не успели испанцев порадовать.
Но уже с третьего десятилетия XVI в. картина меняется. Испанский торговый капитал неустанно требовал обследования новых стран и налаживания их эксплуатации. Тут прежде всего нужно отметить очень важную роль большой и богатейшей итальянской колонии (в частности, генуэзской), уже давно начавшей образовываться в Каднсе, в Севилье, в Мадриде. По мере того как пустело Средиземное море и прекращалась торговля со странами Леванта, многие североитальянские купцы, промышленники, владевшие капиталами, перебирались со своими фондами, со своими торговыми навыками и знаниями, со своей жаждой широкой коммерческой деятельности в Испанию, в Португалию, в Англию, в эти приатлантические страны, которым предстояло такое великое экономическое будущее. Америго Веспуччи, давший первое систематическое описание берегов Нового Света и получивший за этот скромный труд такую славу (Америка была названа его именем), был флорентийцем, натурализовавшимся в Севилье. Гримальдо. Кастелло. Гаспар Чентурионе были богатыми генуэзскими выходцами, переселившимися в Испанию и деятельно участвовавшими своим капиталом в организации первых торговых экспедиций, отправлявшихся из Севильи, Кадиса и других испанских портов в Америку. И когда уже во втором и третьем десятилетиях XVI в. торговля с Америкой стала заметно расти, в этом росте особенно бросалось в глаза именно активное участие купцов и ростовщиков, переселившихся из Генуи, Венеции, Флоренции, Пизы.
К этим привезенным из Италии капиталам, когда мы говорим о торговле Испании с Америкой, нужно причислить, конечно, и капиталы чисто испанские. Очень характерно деятельное участие аристократии и вообще дворянства в экономической эксплуатации новых колоний. Бедный идальго, рядовой дворянин Кортес завоевывает Мексику; старинный аристократ герцог Медина Сидония входит в компанию с двумя ткачами (конечно, хозяевами ткацких мастерских), и они втроем заключают цеховые договоры, вкладывают капиталы, снаряжают корабль, покупают товары, уславливаются насчет будущей прибыли, и корабль, имея на борту обоих ткачей и представителя герцога Медины Сидония, отплывает в Америку. Это — характерный конкретный образчик того, как дворянство и буржуазия работали вместе на поприще наживы в Новом Свете.
Довольно частой и характерной особенностью испанской торговли с Новым Светом является образование от случая к случаю, только для посылки одного или двух кораблей в Америку, специальных компаний, где люди устраивают складчину и соответственно размерам взносов делят барыши. Но большинство этих компаньонов остается в Испании, а в Новый Свет с товаром отправляется либо специально нанятый не за проценты с прибыли, а за определенное, наперед фиксированное жалованье приказчик, который и ведет весь торг в Новом Свете, продает или выменивает привезенный товар и. возвратясь, отчитывается перед пославшими его владельцами капитала, либо один из самих же «компаньонов» (el compacero), который за свой труд и за потерю времени, ведь ему год-два приходится тратить на это путешествие и пребывание в Америке, получает, кроме процентов, еще и жалованье, доходящее до 20 тыс. мараведн-сов в год, иногда несколько больше или меньше.
Торговля с Америкой вовлекала все больше и больше людей всех слоев испанского общества в спои круговорот. Но почти одновременно становится все заметнее и другое явление: из Испании в новые владения начинает тянуться эмигрантский колонизационный поток, через океан едут тысячи и тысячи заселять только что открытые и завоеванные территории.
До сих пор продолжаются споры испанских историков о числе жителей в Испании в XVI в. Наиболее вероятные и даже доказательные подсчеты колеблются (для конца XVI в.) между 9 и 10 млн человек. За XVI в. население возрастало, а в следующую эпоху (со второй трети XVII в.) стало несколько уменьшаться. Но и в XVII в. эмиграция в Америку не прекращалась, и есть данные, что еще при Карле II. т. е. в последние десятилетия XVII в., из Испании ежегодно переселялось в другие страны, и главным образом в американские колонии, около 40 тыс. человек.
Выселялись (особенно с середины XVI в.) многие из обезземеленных мелких собственников. Этот элемент был уже не похож на первую волну искателей золота, авантюристов, лихих соратников Кортеса или Писарро. Процесс обезземеления крестьян, процесс превращения десятков мелких владений в одну латифундию имел место параллельно с другим процессом — превращением пахотных земель в пастбище. Испания XVI в. в этом отношении походила на современную ей Англию. На собраниях кортесов неоднократно и с беспокойством отмечались упадок мелкого землевладения и происходящее в связи с этим обезлюдение деревень. «Многие части этих королевств (Кастилии и Арагона, — Е. Т.)подвергаются обезлюдению», — с тревогой отмечают, например, кортесы 1548 г.