У Платона копия-икона акцентирует ориентацию на сходство с эй-досом-оригиналом, в то время как «деградировавшие копии» — симуля-кры-фантазмы основываются на различии с ним. Симулякр является копией, в которой сходство с оригиналом отсутствует. Симулякр обладает лишь внешними подобием при фундаментально иной внутренней структуре58. Различая копии и симулякры Ж. Делез описывает как стоящих на прочных основаниях «претендентов», чьи претензии гарантированы сходством с оригиналом, в то время как симулякры представляют собой «ложных претендентов», «чьи претензии строятся на несходстве, заключающемся в сущностном извращении или отклонении»59. Современное общество, по Делезу, предполагает отсутствие смысла в оппозиции «оригинал — копия», поскольку любой оригинал теряется в симулякрах, все становится симуля-кром60.
В схожей логике мыслил и Ж. Бодрийяр, выделивший три порядка симулякров: копии, функциональные аналоги и собственно симулякры. Собственно симулякры представляют собой современные феномены, функционирующие по принципу символического обмена (к ним он относит деньги, общественное мнение и моду)61.
Переосмысление симулякра, сделанное Ж. Бодрийяром, породило концептуализацию гиперреальности как реальности симулякра, возникшей в результате утраты прежней реальности. Гиперреальность образуется вследствие стирания оппозиций между реальностью и знаками, между реальным и воображаемым62, инверсии базиса и надстройки, в роли которой в силу главенствующей роли символического обмена в экономике и выступает гиперреальность, теперь определяющая базис. Именно симулякры, представляющие собой уже «копии без оригинала», знаки с отсутствующим или ложным значением, формируют гиперреальность.
Гиперреальность порождает псевдособытия и псевдоисторию, все социальные процессы симулируются. В этом контексте утрачивается платоновский фундамент истины — гиперреальность не основывается ни на «мире идей», ни на «мире вещей», она живет своей собственной жизнью, формируя замкнутое на себе пространство знаков63. Симулякр представляет собой реальность виртуального — он являет собой бытийное тело, знак, который способен быть референтом по отношению к симулякру следующего порядка, порождая таким образом источник бесконечного многообразия.
Свое основание симулякр находит в имитации, симуляции. Симуляция, по Бодрийяру, рассматривалась как заключительная стадия развития знака, в рамках которой происходит разрыв означаемого и означающего.
В контексте исследования «постправды» господство гиперреальности предполагает отсутствие противопоставления истинного и ложного. Симулякр в нерепрезентативных концепциях не является ни подделкой, ни ложью, поскольку истинного мира как такового более не существует. Симулякры представляют собой единственно доступную реальность64.
Соотнесение «виртуальной реальности» в узком смысле (или даже на мезоуровне понимания) как самодостаточного киберпространства с гиперреальностью Бодрийяра достаточно проблематично. Виртуализация, по Бодрийяру, представляет собой не процесс развития сколько-нибудь замкнутой виртуальной реальности, а напротив, распространение симулякров в обычном пространстве — разрыв знака и означаемого происходит повсюду, формируя гиперреальность. Следуя той же логике, Д. В. Иванов определяет виртуализацию как киберпротезирование институциональных форм общества, предполагающее замещение реальных вещей образами65.
Концепция Бодрийяра, отрицающая все реальности, кроме гиперреальности, распространяющейся на весь мир и подменяющей его, не предполагает конструирования какого-то отдельного пространства, по отношению к которому гиперреальность выступала бы в качестве реальности константной. В то же время виртуальная реальность представляет собой наиболее последовательное развитие логики становления симулякра.
В этом контексте виртуальность выступает одной из вариаций бодрий-яровской гиперреальности. Симулякры, из которых состоит виртуальная реальность, лишены оригиналов, что делает виртуальную реальность самодостаточной.
Именно суверенитет виртуальности относительно константной реальности делал бессмысленным дискуссию о «правде» на этом уровне. Приоритет мира иллюзий над реальными миром делегитимировал дискуссию о правде. Присущий постмодерну релятивизм постулировал множественность правд, «конец великих метанарративов». Именно в этом ключе следует рассматривать и концепции, которые обосновывают положительную роль виртуальной реальности как механизма постижения истины66, позволяющего овладеть ею за счет освобождения от сбивающей с толка тюрьмы плоти. Такой подход, предложенный М. Хеймом67, лишь способствует рассмотрению проблемы истины в виртуальном мире как в пространстве плюральности правд. В виртуальной реальности отсутствует субъект, который имел бы легитимную возможность олицетворять свое высказывание с единственно правдивым.
58
Дунаев Р. А. Виртуальное — симуляция — симулякр: метаморфозы идеального // Проблемы современной науки. Ставрополь: Центр научного знания «Логос». 2012. № 4. С. 110-111.
60
Дворецкая О. В. Виртуальная реальность и симулякры // Вестник Башкирск. ун-та. 2009. № 4. С. 1488.
61
Тихомиров С. А. Общество потребления: знак, символический обмен, гиперреальность, гипербола // Вестник Евразийской академии административных наук. 2014. № 3 (28). С. 98.
62
Литвинцева Г. Ю. Гиперреальность в эпоху постмодерна // Вестник Санкт-Петербургского гос. ун-та культуры и искусств. 2011. № 2. С. 44.
63
Дворецкая О. В. Виртуальная реальность и симулякры // Вестник Башкирского ун-та. 2009.
№ 4. С. 1488.
64
Курмелева Е. М., Мещерякова Л. Ю. Симулякр и общество в современной социальной теории // Вестник РУДН. Серия: Социология. 2006. № 2. С. 31-46.
65
Иванов Д. В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб., 2002. 224 с. Цит. по: Григорьева Н. И. Современный человек в пространстве виртуальной, гипер- и расширенной реальности // Вестник ВятГУ. 2009. № 3. С. 106.
66
Григорьева Н. И. Современный человек в пространстве виртуальной, гипер- и расширенной реальности // Вестник ВятГУ. 2009. № 3. С. 108.
67
Heim M. The Metaphysics of Virtual Reality. N. Y.: Oxford University Press, 1993. P. 102.