Разразившийся осенью прошлого, 1997 года мировой финансовый кризис нанёс сокрушительный удар по номенклатурно-политическому курсу "умеренных либеральных реформ" в России. А поскольку финансовый кризис является началом кризиса экономического, то есть долговременного кризиса мировой рыночной экономики, который будет перерастать в глобальную Великую Депрессию, постольку надорвана главная основа финансовой подпитки сложившегося в России режима диктатуры коммерческого космополитизма, как жизненно зависящего от притока нефте- и газодолларов. Без такой долларовой смазки система политических отношений режима ржаво заскрежетала и начала конвульсивно сотрясаться, грозя мрачными последствиями всему правящему слою, всем номенклатурным кланам клики власти. Этот мировой кризис и свалил правительство Черномырдина, ставшее символом "курса умеренных либеральных реформ".
Почему свалилось правительство, возглавляемое виднейшем представителем номенклатурного капитализма, ставленником влиятельнейших столпов режима, связанных с добычей и транспортировкой за рубеж нефти и газа?
Потому что за год цены на нефть упали с 20 долларов за баррель до 13 долларов. А все серьёзные аналитики утверждают, что к прежней цене в ближайшие годы возврата не будет. Падают акции сырьевых компаний, падает надёжность гарантий российского правительства при просьбах о предоставлении новых западных кредитов, обе крупнейшие мировые организации, изучающие условия инвестиционного климата во всех государствах мира, понизили рейтинг России. Получилось так: а) собственное производство развалено; б) доходы от продажи сырья резко уменьшились, что неизбежно приведёт к резкому сокращению привоза в Россию западных продовольствия и товаров первой необходимости; в) западных инвестиций не будет. А приходится изыскивать средства для того, чтобы расплачиваться по прежним долгам внешним кредиторам, и таких средств в казне нет, а потому долги будут непрерывно возрастать за счёт процентов на кредиты. Не надо быть здравомыслящим экономистом, чтобы осознать – это полный экономический и финансовый крах, который, рано или поздно, приведёт к банкротству правительства и к гиперинфляции.
Положение дел в глазах власть предержащих отчаянное. В нищающей стране неизбежно массовое разорение мелких и средних коммерческих учреждений и их владельцев, то есть нижних слоёв пирамиды господствующего класса. Всё отчётливее проявляются признаки роста недовольства голодных и ничего не получивших от «реформ» во всех регионах страны, и в регионах вызревает революционная ситуация. А ещё Наполеон подмечал: "Самая страшная революция – революция пустых желудков". Надо срочно восстанавливать хоть какое-нибудь отечественное производство дешёвых товаров первой необходимости, но даже на это нет ни средств, ни политической воли. Страна неудержимо скатывается к социальному взрыву такой силы, которая раздавит номенклатурный, клановый капитализм. Страх перед таким развитием событий и привёл к столь срочной и политически шокирующей отставке правительства Черномырдина.
Черномырдин был символом постепенного ухудшения положения дел. Его отставка резко отрезвит страну, заставит очень многих увидеть весь трагизм ситуации и, в известном смысле, подстегнёт разрушительные тенденции. Даже на это пошли те, кто руководит властью, по существу вопроса иррационально надеясь на чудо. Но что сможет изменить новое правительство? Ничего! Последнее время стремительно возрастает общественное самосознание образованных горожан, они начинают организовываться и выстраиваться для борьбы против верхов, в особенности против паразитарной номенклатуры. За счёт обнищания большинства горожан решать проблемы господствующего слоя становится всё опаснее. Низы в производительных регионах тоже озлобляются, призывы потерпеть больше на них не действуют, наоборот, вызывают раздражение. Интеллигенция начинает выказывать неприязнь к сложившейся политической системе и всё определённее берётся за излюбленное занятие – разрушать идею полицейско-чиновной власти – а власть становится именно такой. О близком к ненависти отношении армии к режиму и говорить нечего. Даже внутренние войска постепенно разлагаются кризисом доверия в жизнеспособность режима, начинают расшатываться сомнениями в собственной безнаказанности и становятся ненадёжны.