От людей, которые живут в условиях недостатка пищи, тепла, крова и минимальной степени безопасности, очень трудно ожидать, что они будут озабочены свободой прессы или свободой контрактов [16].
Прогнозирование на основе уровня рождаемости или урбанизации ставит групповое поведение выше индивидуального выбора и целиком и полностью опирается на биологический детерминизм: реакция приматов на стресс от перенаселения. Это справедливо, к примеру, для предсказания массовых волнений в Руанде до 1994 г., основанного на снижении плодородия почвы, резком росте населения (средняя руандийская женщина беременеет восемь раз на протяжении жизни) и данных о крупномасштабной резне на этнической почве в 1960–1970-х гг. [17]. Предсказание насилия не делает его неизбежным и даже способно помочь предотвратить его, если официальные лица достаточно серьезно отнесутся к нему и вовремя предпримут соответствующие действия.
Это может показаться повторением очевидного, однако среди журналистов и интеллектуалов существовала тенденция клеймить такие прогнозы как детерминистские просто потому, что они предупреждали о неприятных последствиях.
Армейский аналитический центр в Вашингтоне, собравший впечатляющее досье из материалов, предупреждающих о грядущей нестабильности в различных регионах мира, оценивает страны, почти как статистик страхового общества оценивает людей: индивидуальный нравственный выбор имеет очень малое или никакого значения в этом анализе, в то время как огромную роль играют мощные объективные силы – такие как география и история. Методы центра не уникальны для американской армии и разведки. Полагаясь в большой степени на исторические тренды, особенно на тенденцию к этническим конфликтам, ЦРУ предупредило разведывательные службы о возможности начала насильственного конфликта в Югославии за год до того, как он разразился. Это было обоснованное предвидение беды. Осуждая детерминизм, Берлин нигде не говорит, что нам следует игнорировать очевидные признаки опасности.
Соответственно, когда Черчилль пишет о влиянии географических, климатических и исторических факторов на африканское и арабское население Судана, он далек от фатализма. Он только сообщает о том, что узнал и прочувствовал лично, тем самым показывая, какие невероятные усилия могут потребоваться, чтобы изменить положение вещей.
Такая откровенность абсолютно необходима. Относиться к каждой стране и каждому кризису как к «чистой анкете», полной обнадеживающих возможностей, опасно. То, что достижимо в одном месте, может оказаться невозможным в другом. В этом ключе Раймон Арон пишет о «трезвой этике, коренящейся в справедливости вероятностного детерминизма», потому что «человеческий выбор всегда будет определяться некоторыми ограничениями, например обусловленными наследием прошлого» [18]. Ключевое слово здесь «вероятностный», то есть ограниченный, или сомневающийся, детерминизм, который признает очевидные различия между группами и регионами, но не склонен к чрезмерному упрощению и оставляет открытыми многие возможности. Сильное государственное руководство никогда не делает необдуманно смелые ставки на надежду; оно действует у границ, которые кажутся достижимыми в данной ситуации, поскольку даже самые желаемые ситуации могут привести и к положительным, и к отрицательным результатам.
Таким образом, ответственная внешняя политика требует ограниченной степени детерминизма. Она также требует ограниченного применения умиротворения. Неготовность капитулировать перед тяжелыми нарушениями прав человека может означать направление американского военного контингента для патрулирования не только в Сомали, Гаити, Боснию и Косово, но и в Абхазию, Нагорный Карабах, Кашмир, Руанду, Бурунди, Северо-Восточное Конго, Сьерра-Леоне, Либерию, Анголу и во многие другие места. Создание глобальных стабилизирующих сил Соединенными Штатами и другими государствами под эгидой ООН могло бы сделать частое вмешательство более реальным делом. При этом всегда будут споры о том, где именно вмешиваться, особенно если случаи злодеяний по всему миру, нарастающие по мере роста населения, урбанизации и нехватки ресурсов, будут осложняться этническими конфликтами. Если в каком-то месте нарушения прав человека будут остановлены, международные силы могут оставаться там неопределенное количество времени. Вмешательство, таким образом, даже при наличии воли и человеческих ресурсов, всегда будет выборочным.