– Вот смотрите. – Маковский уселся в удобное кресло перед панелью с клавишами, напоминавшими электронное пианино. – Отсюда видна нефтяная политика мира. Отсюда я принимаю участие в нефтяной стратегии земного шара, которая и есть подлинная история человечества в либеральную эру. Мои партнеры по «Бритиш петролеум», «Экссон», «Тексако» или «Шелл» подключили российскую нефть к мировой нефти, сделали меня, российского нефтевладельца, членом кабинета Мирового нефтяного правительства.
Маковский нажимал на клавиши, как искусный пианист, и в ответ загоралось множество экранов, возникали электронные табло, начинали танцевать электронные цифры, разбегались графики, окружая огромную, во всю стену, электронную карту мира. На этой карте были отмечены нефтяные месторождения на земле и море, нефтепроводы, протянутые через континенты, нефтехранилища и нефтеперегонные заводы, маршруты танкеров и нефтеналивных цистерн. Маковский помещал электронную стрелку в ту или иную точку земли, и возникали таблицы стоимости бензина и нефти, объемы потребления топлива, названия продающих и перерабатывающих компаний. Он давил клавиши, и возникали описания экономических и военных рисков, имена национальных лидеров, обслуживающие банки, основные потребители топлива. Он бил пальцем в переключатель и считывал прогнозы социологов, краткое изложение возможных социальных конфликтов, криминальных скандалов, правительственных кризисов.
Стрижайло видел землю словно из космоса. Она была суперкомпьютером, электронным мозгом, в котором туманились воспоминания о великом прошлом, мерцали образы великого будущего, трепетало и искрилось настоящее. Нефть объединяла землю в единый, меняющийся организм, и Маковский казался диспетчером, управлявшим из неба мировой жизнью.
– Надеюсь, теперь вы лучше понимаете смысл нашей встречи?
Этот смысл угадывался, вызывал у Стрижайло головокружение, как если бы он смотрел в бездонную пропасть, наполненную синим туманом, с едва заметной слюдяной жилкой реки. Маковский был футуролог, формировал будущее, претендовал на мировые роли.
– «Камень, брошенный в море, меняет все море». Так полагал Паскаль. Ничтожное событие в зоне добычи, переработки или транспортировки нефти меняет содержание всей истории. Имеет денежный эквивалент в стоимости барреля.
Маковский нажал клавишу. На карте, где был обозначен Ирак, возникли кадры Си-эн-эн в масштабе реального времени. Американские «апачи» ведут атаку на Эль-Фалуджу, дырявят снарядами золотой купол мечети. Боевик Армии Мухаммеда отрезает голову заложнику из Канады – тянет за волосы человека с завязанными глазами, обнажает длинную шею, резко проводит ножом. Тут же возникала цена на баррель – на черном фоне подскакивал блестящий столбик, указывая отметку в 35 долларов. Словно струйка ртути в термометре под мышкой у негритянки.
Еще нажатие клавиши. Венесуэла, беспорядки в Каракасе. Жгут портрет президента Чавеса. Полиция разгоняет толпу. И снова скачок цены. Баррель – 36 долларов. Негритянка разглядывает ртутную струйку, высунула красный язык, блестя голубыми белками.
Нигерия. Племенная резня. На асфальте под пальмами уложены длинноногие трупы, чуть прикрытые разноцветной ветошью. Солдаты в камуфляже и касках грациозным жестом вскидывают М-16, куда-то стреляют. Новый скачок. Баррель – 37 долларов. Шелковистая, пахнущая потом подмышка, сгусток мокрых волос, столбик блестящей ртути.
Авария на плавучей буровой в Северном море. Вышка накренилась и рухнула. Сыплются люди в воду. Вертолет навис над красным пожаром. За баррель – 38 долларов. Коричневая, в капельках пота грудь, фиолетовый вздутый сосок. Негритянка прячет под мышкой градусник, прижимает полным предплечьем, на котором, словно отпечаток ракушки, – перламутровый шрамик от оспины.
Чечня. КамАЗ с динамитом врезается в военный госпиталь. Подымает на воздух бетонные этажи, обрушивает на головы раненых. Окровавленный кусок перекрытия. Из-под плиты недвижная, с растопыренными пальцами пятерня. Баррель – 39 долларов.
Стрижайло был на грани обморока, словно у него, как у больной негритянки, подымался жар. Маковский нажимал на клавиши, исторгая из мегакомпьютера грохочущую ритуальную музыку, под которую танцевал обезумевший мир. Это он, нефтяной император, посылал вертолет на купол золоченой мечети, отдавал приказ террористам перерезать горло канадцу. Он разжигал племенную рознь, устилая красную африканскую землю длинноногими трупами. Он закладывал пакеты тротила в плавучую буровую, глядя, как наклоняется подломленная железная башня. Он усаживал в заминированный грузовик опоясанного взрывчаткой шахида, направлял на таран. Огромная негритянка танцевала безумный танец, колыхала черными, как нефть, грудями, отекала коричневым потом, топотала босыми пятками, высовывала красный язык, выпучивала белки, трясла на бедрах расцвеченной тряпкой.