Несмотря на определенную наивность, эта политическая концепция Августина пользовалась весьма значительным влиянием на протяжении всего Средневековья и в какой-то степени сохранила его среди верующих до сих пор.
В наиболее полном виде эта политическая концепция поддерживается и развивается в трудах средневекового теолога, философа и политолога Фомы Аквинского (1225—1274), основателя нового направления в философии Средневековья — томизма[8], представлявшего собой наиболее рационализированную форму религиозной философии. Современная католическая церковь использует это учение в качестве своей основополагающей философской системы.
Фома Аквинский
Главное политическое произведение Фомы Аквинского — «О правлении государей». Политические убеждения Аквината вытекают из учения Аристотеля о человеке как существе общественном, политическом, о естественном происхождении государства. Целью государства является общее благо. Но политическое учение «язычника», нехристианина Аристотеля Фома согласовывает с христианской догматикой, подчеркивая, что естественные законы возникновения государств и права, изложенные Аристотелем, не противоречат божественному закону, а лишь дополняют его. Из этой посылки Фома Аквинский делает весьма радикальный вывод о том, что народ имеет право восстать против государя, если тот нарушает естественный закон.
Естественное происхождение государства в форме монархии Фома Аквинский объясняет следующим образом:
Для человека, однако, так как он существо общественное и политическое, естественно, что он живет во множестве, даже еще более чем все другие существа, ибо этого требует естественная необходимость. Поэтому тот, кто царит в доме, зовется не царем, а отцом семейства. Он, однако, имеет некоторое сходство с царем, из-за чего царей иногда именуют отцами народов[9].
Монархическую форму правления он противопоставляет тирании. Преимущества монархии он видит в том, что единая сила более действенна в исполнении намеченного, чем рассеянная и разделенная. Следовательно, насколько более полезно, когда сила, действующая во благо, более едина, так как она направлена к совершению добра... Сила же нечестивого правителя направлена к злу множества, так как общее благо множества он обратит только в свое собственное благо.
Следовательно, чем больше отвергают общее благо, тем более несправедливо правление; а отвергают общее благо больше при олигархии, когда добиваются блага для немногих, и еще больше отступают от общего блага при тирании, когда добиваются блага только для одного. Поэтому правление тирана самое несправедливое[10].
В качестве мер недопущения превращения правителя в тирана Фома Аквинский считает возможным применение самых крайних мер:
И если бремя тирании нестерпимо, некоторым представляется, что убить тирана. ради освобождения множества было бы доблестным делом для храброго человека[11].
Однако, будучи человеком своего времени, Аквинат завершает свое политическое учение обоснованием положения о приоритете церковной власти над властью светской. Он пишет:
Жить, следуя добродетели, не является конечной целью объединенного множества, цель посредством добродетельной жизни, достичь небесного блаженства. Поэтому служение царству, поскольку духовное отделено от земного, вручено не земным правителям, а священникам и особенно высшему священнику, наследнику Петра, наместнику Христа, папе Римскому, которому все цари христианские должны подчиняться как самому Господу Иисусу Христу. Ведь те, кому принадлежит забота о предшествующих целях, должны подчиняться тому, кому принадлежит забота о конечной цели и признавать его власть[12].
Идея о монархии как наилучшей форме правления, а также о недопустимости ее превращения в тиранию была настолько прочно укоренена в сознании средневекового общества, что она находила отражение и поддержку не только в специальной философско-политической, но и в художественной литературе. Так, ирландский поэт Седулий Скот (IX в.) обращался с о следующим стихотворным поучением к князьям:
Те цари, что злыми делами
Обезображены, разве не схожи
С вепрем, с тигром и с медведями
Есть ли хуже этих разбойник?
Что кичитесь в мире, венками
Украсясь, в пурпур одевшись?
Ждут вас печи с пламенем ярым;
Их же дождь и росы не тушат.
Вы, что отвергли Господа Света
Все вы во мрак загробного мира
Снидите; там же вся ваша слава
В пламени сгинет на вечные веки.
А безгрешных в небе прославят
Высшим венцом и светом блаженным[13].
Нетрудно заметить, что здесь поэт, долгое время служивший при дворе крупного церковного иерарха, выражает позицию церковных властей, отстаивавших приоритет своей власти над светской, свое право судить светских правителей, разделять их на грешных и безгрешных.
