С учетом того, что решающим цивилизационным различием современности продолжает оставаться деление мира на Запад и Восток и что само это деление не может не сказаться на политических практиках, наше учебное пособие включает две части:
Часть 1. Основные принципы политической жизни на Западе;
Часть 2. Основные принципы политической жизни на Востоке.
Часть 1. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ НА ЗАПАДЕ
Современный человек, дитя европейской
культуры, неизбежно и с полным основанием
рассматривает универсально-исторические
проблемы с вполне определенной точки
зрения.
М. Вебер
* * *
Прежде чем говорить о принципах, на которых строится политическая жизнь на Западе, следует еще раз подчеркнуть тот главный принцип (уже упомянутый во Введении), из которого мы будем исходить во всех наших рассуждениях. Это – принцип равенства культур Востока и Запада. К сожалению, насаждаемый десятилетиями атеизм мало что дал нашему научному сообществу. Парадоксальность секуляризации состоит в том, что забвение заветов великих мировых религий (христианства, магометанства, буддизма) не освободило общественное сознание от мифов и утопий, а, напротив, отдало его во власть им.
Реалистичность религиозного принципа проявилась в том, что он учит осознанию несовершенства нашей земной жизни, которой не дано превратиться в рай. В этом смысле все политические, равно как и иные общественные построения на Западе и на Востоке одинаково несовершенны. Обретения в одном отношении оплачиваются потерями в другом. В этом «конечный вывод мудрости земной» (Гёте). У нас же на реальные Отношения Востока с Западом проецируется манихейская дихотомия добра и зла. Прежде коммунистический Восток олицетворял абсолютное добро («земной рай»), а капиталистический Запад – абсолютное зло; теперь, кажется, они поменялись местами. Инфантильному политическому сознанию, сформировавшемуся в условиях «железного занавеса», свойственно создавать мифические образы внешнего мира. Пока коммунистическая пропаганда действительно влияла на умы, находящиеся под ее опекой, массовое сознание верило в то, что Запад «лежит во зле». Но неумеренное усердие этой пропаганды вызвало эффект бумеранга: чувствующее себя изолированным и обманутым население СССР постепенно взрастило другой, альтернативный миф – о Западе как земле обетованной, где текут «молочные реки с кисельными берегами».
Вероятно, такое состояние общественного сознания надо признать реактивным – возникшим как реакция на крайности коммунистического очернительства окружающего мира. Инфантильность доверчивой ненависти к Западу сменилась инфантильностью доверчивого энтузиазма. Однако сегодня, кажется, пришла пора взросления: на окружающий мир предстоит взглянуть трезвыми глазами народа, умудренного опытом, ибо, как следует признать, опыт нашей западнической политики и проводимых под ее эгидой реформ – поистине отрезвляющий опыт. Это касается как внутреннего положения дел в России, так и тех потерь, которые она понесла на международной арене но причине неумеренной доверчивости наших правителей в отношении демократического Запада как носителя «нового мирового порядка». В этом новом порядке все более явственно проступают старые черты неравенства, несправедливости, гегемонизма и даже экстремизма.
Поэтому наш дискурс о политике на Западе и на Востоке будет развертываться на основе общей презумпции несовершенства земных порядков, по-разному проявляющегося на Западе и на Востоке, но всегда обязывающего человека не терять трезвости, не поддаваться иллюзиям, не доверять мифам о скором наступлении земного рая, как только будет выполнено одно «заветное» условие (принята «безупречная» форма собственности, «безупречный» политический режим и «безупречное» учение). Пора понять, что такого рода «заветным условием» соблазняет Люцифер (Мефистофель), заманивающий в опасную ловушку. Человеку много дано на этой Земле, он многое в состоянии сделать, но у него нет никаких чудодейственных гарантий успеха: и наша личная жизнь, и жизнь историческая – это постоянный риск, в условиях которого нам всегда требуются трезвость и мужество.
Ниже будут описаны основные принципы политической жизни на Западе. К ним мы тоже должны подходить с позиций критического реализма, которому учат великие мировые религии: наша земная жизнь несовершенна но определению, а это означает, что принципы, хорошие в одном отношении, оказываются плохими в другом – за все приходится платить свою цену. Поэтому и структура каждого параграфа, раскрывающего очередной принцип политической жизни, предполагает ответ на три вопроса: о происхождении и условиях действия указанного принципа, о его собственно политическом содержании и, наконец, о его цене – связанных с ним моральных и практических издержках.
ГЛАВА I
Политика как разновидность технологии
Возможность свободы не в том, что мы
можем выбирать между добром и злом.
Возможность в том, что мы – можем.
С. Киркегор
Вместе с порождением европейского модерна (нового, посттрадиционного общества) возник и принцип технологического отношения к миру. Этот принцип выступает в двух разновидностях: технологического отношения к природе, к естественной среде; и технологического отношения к обществу, к социальной среде.
Какие установки определяют обе эти разновидности технологического принципа?
Во-первых, установка разъединенности, разлада с природным и социальным порядком. Человек эпохи зарождения европейского модерна (XV век) почувствовал себя выпавшим из мирового порядка великим маргиналом Вселенной, космические гармонии которой ни к чему его не обязывают. Такое «мировое отщепенство» ренессансного человека [5] – факт удивительный, новый в мировой истории. Все великие традиционные учения о мире учили человека тому, что порядок Вселенной представляет собой высшую гармонию или высший закон, который никому не дано нарушать. Как сказано в «Лао-цзы» (конфуцианской «Книге ритуалов»), «это значит, что ни в высотах небесных, ни в глубинах вод нет такого места, где нельзя было бы обрести нравственный закон. Нравственный человек начинает обретать нравственный закон с отношений между мужчиной и женщиной, а заканчивает в великих пределах мироздания» [6].
Для традиционного человека характерно не только это признание великих законов мироздания, которые «не нами созданы и не нам их отменять», но и умилительно-патетическое отношение к такому устройству Вселенной. В традиционной картине мира Вселенная реабилитирована Богом: благодаря ему ее порядок уже не представляет чего-то чуждого, холодно-безразличного или тем более враждебного человеку, а выступает как нравственный закон, созвучный нашим представлениям о превосходстве добра над злом, порядка над хаосом. Такое чувство сыновней принадлежности миру, вероятно, объясняется двумя обстоятельствами.
Во-первых, природной эстетикой окружающего пейзажа, тогда еще не обезображенного промышленностью. Красота природы не могла не действовать на чувства традиционного человека, который был не только тружеником на земле-кормилице, но и художником, эмоционально связанным с элементами естественной среды. Это чувство причастности природе ярко выражают теллурические мифы, характерные для всех традиционных культур. Особенно устойчивым был теллурический миф русской традиционной культуры. Связь с землей-кормилицей у русского крестьянина никогда не была чисто утилитарной, он не воспринимал ее как «средство производства». Такой образ, как «мать – сыра земля», означает восприятие природы как родного лона, из которого вышел человек и с которым он продолжает быть связанным видимыми и невидимыми нитями.
6
Всемирное писание: Сравнительная антология священных текстов. М.: Республика, 1995. С. 87.