— Экстраскунса! — ревниво фыркнул Павел.
— Завидовать дурно, — с укором сказал я, и красивые губки Кристи изломились в довольной улыбке.
— С заклятьями ты как — справляешься? — продолжила она.
— Расколдовать кого? — с готовностью спросил я.
— Наоборот! — закрутила Бернвальд изящной кистью. — Приворожить!
— Кристя, — хмыкнул я, — зачем? Ты и так кого хочешь, пленишь! Вон, наши практиканты за тобой на задних лапках ходят, как цуцики. Отрастят хвосты в процессе деволюции — завиляют!
— Мне они не интересны, — вздернула Кристина маленький точеный носик. — А ты вообще не поддаешься моим чарам!
Ломов нахмурился, зыркая на меня исподлобья.
— Что-то я не замечал особой нежности в твоих взглядах… — протянул я, щурясь.
— Так ты ж мой друг! — вывернулась дива, подлащиваясь. — Ну, как, поможешь? По-дружески?
— На кого приворот? — спросил я деловито.
— На Павлика!
Ломов закаменел лицом, наливаясь темным румянцем.
— А ну вас! — буркнул он. — Говорите всякую ерунду!
Командир живо обогнал нас, удаляясь к лагерю.
— Хулиганишь? — глянул я на Кристину.
— Ага! — призналась барышня, и тут же перешла в наступление: — А чего он? Глядит только! Мне этого мало.
— Паша — человек основательный, — выступил я с оправдательной речью. — Это он по работе все разрулит в момент, а на личном фронте — тянучка та еще.
— Так, правильно! — возмутилась Кристя. — А жизнь-то проходит!
Я остановился, узнавая собственные мысли, взял девушку за плечи и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Кристинка, — заговорил серьезно, — ты только с Пашкой не играйся. Он, если влюбится, то однажды — и на всю оставшуюся. Захочешь богатства — Павел выйдет в миллионеры. Я его знаю! Если появится цель, и будет, ради кого стараться, он добьется, чего угодно.
— Не все такие уж материалистки. — Бернвальд скривила уголок дивного ротика. — И это я со студентами играюсь! Понятно? Надо же как-то развлекаться! Интернет не берется, даже телика нет… А Павлик — он другой. Настоящий, без гнильцы, без этой… гламурной слизи! Ты тоже настоящий, Антошечка, но… Слишком сильный!
— Это ты Мишку Лукашина не видела! — попробовал я отшутиться.
Кристина замотала головой.
— Нет, ты не понял! Миша — силач, он монетки в трубочку сворачивает и подковы гнет, а в тебе, Антошечка, иная сила. Ты можешь людей гнуть — и разгибать!
— И в трубочку скатывать, — проворчал я, чувствуя неловкость.
— Это твой талант, Антоша, — негромко сказала девушка, оставаясь серьезной, — ты станешь или великим человеком, или великим негодяем. Во второе я не верю, но… Понимаешь, мне нужен обычный мужчина, такой как все!
— Как Павлик… — пробормотал я.
— Да! Но… — Кристина нервно помяла ладони. — Мне кажется, я тебя случайно обидела…
— Нет-нет-нет! — слабо улыбнулся я.
— Ну, задела! — нетерпеливо сказала Бернвальд. — Ты можешь подумать, что я подумала… Уф-ф! Да, ты не такой, как все, но это хорошо! Просто… Есть женщины, которые счастливы быть ведомыми, а я ненавижу подчиняться! Хочу быть сверху, — она покраснела, но оправдываться не стала, сказав с вызовом: — Да, и в этом смысле тоже! А с тобой такой номер не пройдет — я всегда была бы снизу…
— Нет, ну, почему же, — плотоядно улыбнулся я, — можно и спереди, спинкой ко мне. На коленках или…
— Антон! — рассердилась Кристя. Но и зарумянилась, а в глазах мало-помалу разгорались опасные темные огонечки.
— Молчу, молчу…
— Вот, сбил меня… — заворчала девушка. Помолчав, покусав губку, она продолжила: — Не знаю, как тебе это объяснить… Конечно, я, как все, хочу счастья, но — маленького, скромного! Счастьица! Дом, муж, двое детей! Ну, там, машина, дача… И все! Вот, ты говорил, Павлик всего может добиться. Нет! Всего добьешься ты, если захочешь! Станешь миллиардером или президентом, или… Да кем угодно! Но вот, поверишь ли, лично мне было бы некомфортно рядом с таким супругом. Как Меланье Трамп! Я думаю, она такая же, как и я. Я с удовольствием прокачусь с мужем в отпуск на море — в Ялту или в Анталью, но не в Монако, чтобы завтракать на личной мегаяхте! Такое не для меня. Рая в шалаше я не хочу, пусть даже с милым, но и терема с дворцом мне даром не надо. Вот! — выдохнула Кристина и, смущаясь своей откровенности, резко сказала: — А, ладно! Забудь!
— Подожди! — я ухватил девушку за руку, и она не воспротивилась. — Давай, я поговорю с Павлом?
— Давай, — обронила Кристя, отворачивая лицо.
А мне вдруг стало жалко эту «стервочку», как звал ее Паша. Пользуясь правами лучшего друга, я обнял девушку за плечи и привлек к себе. Кристина прильнула, шмыгнув носом.