Как уже отмечалось, советские безвозвратные потери составили 170,9 тыс. чел., были уничтожены или захвачены противником 652 танка, 1646 орудия, 3278 миномётов. В окружении погибли или пропали без вести почти все командующие войсками: заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, командующий 6‑й армией генерал-лейтенант А.М. Городнянский, командующий 57‑й армией генерал-лейтенант К.П. Подлас, командующий армейской группой генерал-майор Л.В. Бобкин[61].
Глядя на вновь уцелевший дуэт Хрущёв — Тимошенко, невольно кажется, что кроме ангела-хранителя существует и «дьявол-пособник», — не может же ангел потворствовать безнаказанности за почти миллионные жертвы! Ответственным за провальную операцию фактически был назначен Иван Христофорович Баграмян. В директивном письме Военному совету Юго-Западного фронта 26 июня 1942 г. Сталин писал: «Мы здесь, в Москве, члены Комитета Обороны и люди из Генштаба, решили снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта тов. Баграмяна. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику 18–20 дивизий».
Конечно, Иван Баграмян не стал случайным козлом отпущения, он принимал непосредственное участие в разыгравшейся трагедии и как разработчик плана операции, и как член Военного совета фронта. Однако далеко не он один принимал преступное решение. Осознавал это и Сталин. В том же письме он недвусмысленно дал понять, что и Тимошенко, и Хрущёв виноваты не меньше: «Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идёт также об ошибках всех членов Военного совета и, прежде всего, тов. Тимошенко и тов. Хрущёва. Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает ещё переживать, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто. Поэтому вы должны учесть допущенные вами ошибки и принять все меры к тому, чтобы впредь они не имели места»[62].
Заслуживающий военного трибунала Тимошенко получил лишь политическое осуждение в пьесе Корнейчука «Фронт», лишний раз напомнившей полководцу о его непонимании военного дела. Несоразмерное «наказание» в сравнении с совершённым преступлением. Тимошенко, очевидно, понимал, во что обошёлся его «военный гений» и «маршальская кротость». Поэтому после смерти вождя не давал интервью и не писал мемуаров, чтобы не тревожить прах своего спасителя и не проговориться о совместных «подвигах» с Хрущёвым, о соотношении потерь в финской кампании и о последствиях Директивы № 1.
Никита Сергеевич же «милостей» вождя не оценил, и в своём докладе на XX съезде КПСС через 14 лет, в 1956 г., не стесняясь откровенно лгать, заявил о единоличной вине Сталина во всём, и в том числе в харьковской катастрофе: «Когда в 1942 году, в районе Харькова создалось чрезвычайно серьезное положение для нашей армии, мы правильно решили не проводить операции, целью которой было окружение Харькова, так как действительная обстановка была в то время такова, что продолжение проведения этой операции грозило бы нашей армии гибельными последствиями. Мы сообщили об этом Сталину, утверждая, что создавшееся положение требовало пересмотра оперативных планов таким образом, чтобы не дать врагу возможности ликвидировать значительное сосредоточение наших войск. Вопреки здравому смыслу, Сталин отверг наше предложение и издал приказ о продолжении операции по окружению Харькова, не смотря на то, что к этому времени многие сосредоточения наших войск сами находились под угрозой окружения и уничтожения»[63]. Перед нами очередная попытка переписать историю, переложить вину на другого. Но особенно упорно этим занимался Хрущёв в отношении Берии и сокрытии своих собственных преступных действий на Украине.
Малодушие и отсутствие стратегического мышления Хрущёва, Тимошенко и Кирпоноса в 1941 г., думающих только о том, как угодить вождю, привело, как отмечалось выше, к безвозвратным потерям в Киевской оборонительной операции 616,3 тыс. человек, то есть условно по 205,4 тыс. человек на каждого. Жертв Харьковской операции также условно поделим по 57 тыс. между Тимошенко, Хрущёвым и Баграмяном. Таким образом, на совести Хрущёва, мало знакомого с военным делом, 262,4 тыс. погибших и взятых в плен в Киевском и Харьковском котлах 1941 и 1942 гг.
62
63
Речь Хрущёва на закрытом заседании XX съезда КПСС (24–25 февраля 1956 г.). Мюнхен: Голос народа, 1956. С. 33.