Я посоветовал Николаю Фёдоровичу взять портфель с оперативными документами и под прикрытием огня автоматчиков выйти из боя. Он наотрез отказался, заявив, что командующему не к лицу оставлять бойцов на произвол судьбы, а портфель приказал вынести офицеру штаба, дав ему в сопровождение одного автоматчика. Когда офицер замялся в нерешительности, генерал Ватутин настойчиво повторил:
— Выполняйте приказ!
Офицер и автоматчик, скрытно пробираясь по кювету, двинулись к лесочку.
На фоне закатного неба было отчётливо видно, как перебежками подбираются бандиты, намереваясь охватить нас с двух сторон.
Бой продолжался. Во время перестрелки генерал армии Н.Ф. Ватутин был тяжело ранен. Мы бросились к командующему и положили его в уцелевший газик. Под обстрелом врага открытая машина проехала немного»[545].
Увы, даже неискушённому читателю очевидно, что генерал того же профиля работы, что и Хрущёв, которому он косвенно, конечно же, подчинялся, мягко говоря, неточно и нелогично описывает события той злополучной ночи, или попросту врёт. Причём это не случайная ложь из-за провалов в памяти, а носит явно тенденциозный характер, как и у Хрущёва. Направлена она на выставление опытнейшего штабиста Николая Ватутина в невыгодном свете в качестве легкомысленного вояки, самого подставившего себя под вражеский выстрел. Не мог опытный военачальник, командир самого большого в ту пору фронта, вести себя как азартный молодой лейтенант, желающий то ли порисоваться перед солдатами, то ли померяться силами с бандитами, чья численность неизвестна, если бы в их колонне не было такой «малости», как Хрущёв. Совсем иное дело — воодушевлять бойцов собственным примером, вынужденно защищая приближённого Сталина или ведя решающие бои за взятие, например, Киева или Сталинграда. В таких ситуация Ватутин мог позволить себе пойти в атаку, за что получал порой нагоняй от самого Георгия Жукова, но совсем другое дело — случайная, якобы бандитская перестрелка. Со слов Крайнюкова, только получив ранение, командующий и компания покинули поле боя.
Нельзя не задать автору мемуаров совершенно наивный вопрос: «А что мешало уехать или уйти с поля боя до ранения командующего фронтом?». Или всё же прикрывали машину «хозяина» Украины и члена Политбюро Хрущёва, как это и было первоначально написано в мемуарах Жукова? Для разворота на узкой дороге требуется немало времени. Если задачу по ликвидации ненужного свидетеля и строптивого военачальника поставил Сталин, то долг Хрущёва выполнить задание, как говорится, «под ключ», то есть проследить от начала и до конца лично, подставив Ватутина под немудрёный выстрел снайпера в ногу, и доложить Сталину, что первая часть операции успешно завершена.
Невозможно найти показания главного свидетеля — самого пострадавшего, которые бы всё расставили на свои места. А ведь между ранением и смертью прошло 1,5 месяца, и большую часть времени состояние Ватутина было сносным. Уже этот один факт свидетельствует о высочайшей заинтересованности в отсутствии достоверного описания случившегося. Либо показания Ватутина уничтожены, либо был запрет тревожить его всякими «мелочами».
Без заслона для Хрущёва с участием Ватутина всё, описанное Крайнюковым, похоже на анекдот: «Вначале наступали мы, потом немцы… а затем пришёл лесник и всех разогнал». Не похож на правду и такой принципиальный в данной ситуации факт, как внезапное изменение маршрута на ночь глядя первоклассным штабистом, привыкшим лично, заранее и основательно планировать все операции. Это безрассудное ребячество не в стиле опытного командующего, за плечами которого три года войны. Похоже, что деликатное поручение по доставке командующего под выстрел снайпера или кого-то из свиты сам автор противоречивых мемуаров и выполнял в паре с Хрущёвым.
Параллельно с лечением генерала шло разбирательство произошедшего, чем занимались компетентные органы. Сохранилось три документа, при чтении которых нужно иметь в виду, что все расследователи подчинялись одному и тому же дирижёру — ставленнику Сталина Хрущёву. И только всегдашняя безалаберность и невозможность всем и каждому раскрывать тайну преднамеренных действий вносят некоторое разнообразие в описание обстоятельств ранения командующего. Наша задача постараться держать в голове логику всех предшествующих событий от момента рождения Директивы № 1 до «просыпанных» на организаторов рокового переезда наград и их дальнейшего карьерного взлёта.