В экономике своих регионов существенного следа Хрущёв не оставил. Грандиозный Московский метрополитен строился под руководством Лазаря Кагановича и долгие годы носил его имя. Берией же талант управленца был блестяще продемонстрирован ещё в молодости, когда он руководил всем Закавказьем, а затем Грузией, ставшей при нём самой процветающей республикой Советского Союза. Грузия, благодаря переводу сельского хозяйства на товарные рельсы, по чаю, цитрусовым и прочим продуктам увеличила объём сельского хозяйства почти в два раза. В свою очередь, рост промышленной продукции, благодаря постройке ряда предприятий по добыче марганца и угля, переработке нефтепродуктов и нефтехимии, увеличился более чем в десять раз. Республикой Берия руководил вплоть до последних месяцев кровавого 1938 г., а потому его участие в «Большом терроре» в масштабах СССР отразилось лишь в пасквилях Хрущёва, размноженных многомиллионными тиражами «Правды» и прочими, не более правдивыми СМИ, включая почти круглосуточное однопрограммное радиовещание в каждой квартире. Грузия по количеству населения была почти в десять раз меньше Украины, и процент репрессированных там был далеко не самым большим, так что до московско-украинского размаха хрущёвской «косы» секретарю ЦК Компартии Грузии Берии было явно далеко. Напомню, что НКВД он возглавлял всего несколько мирных лет, когда масштаб репрессий был минимальным. С его назначением главой НКВД в декабре 1938 г. объём репрессий в следующие годы снизился более чем в 100–150 раз и был несоизмерим с «ежовщиной».
Очевидно, что только сам Сталин мог решить в 1937 г., что пора начинать, а через полтора года сворачивать размах репрессий. Также только Сталин мог поставить задачу депортации народов. Но тогда возникает вопрос: «А при чём здесь новый нарком»? Однако в связи с этими процессами проклято имя Ежова, а на Северном Кавказе — Берии. Отсюда новый вопрос: «Почему смягчение тирании не поставить в заслугу Берии, если все зверства «отца народов» мы относим на конкретных исполнителей — Ягоду, Ежова, Абакумова, членов Политбюро и самого Берию?» По этой логике в лавинообразном снижении репрессий в 1939 г. есть заслуга молодого наркома, о которой никто никогда не говорил.
Если вдуматься, то Берия, как никто другой, подходил на роль проводника новой политики Сталина по обузданию репрессий. Ещё до своего назначения он был единственным в высшем эшелоне власти, кто не скрывал своё отношение к их размаху. Даже его главный ненавистник Хрущёв отразил этот факт в своих мемуарах. Кто-то из «друзей» Берии, а может быть и все, демонстрируя преданность «линии партии», то есть Сталину, наверняка докладывали вождю о «крамольных» бериевских взглядах, которые вполне могли стать путёвкой в ГУЛАГ. Но в данном случае всё сложилось иначе, хотя прогнозировать реакцию вождя было практически невозможно. В пользу выдвижения Берии на роль «анти-Ежова» сработали, очевидно, не только его «антипартийные» высказывания, но и то, что прекратить «ежовщину», развязанную русским наркомом, руками соплеменника Сталину было политически выгодно, так как поднимало в некоторой мере престиж его национальности. Трудно не порадоваться в этой связи, что еврей Генрих Ягода успел освободить (увы, через расстрел) место для Ежова. Иначе бы дело еврейских врачей, Еврейского антифашистского комитета, во главе с варварски убитым Соломоном Михоэлсом и вся антисемитская компания полыхали бы с удесятерённой силой. Несмотря на упорные слухи, не оказалось еврейской крови и у мингрела Лаврентия Берии, чью родословную услужливо штудировали «вдоль и поперёк».
Но устремления наркома и вождя совпали не во всём. Берия был настроен более радикально: в его планах было не только резкое сокращение репрессий, но и исключение пыток заключённых. Конечно, нет свидетельств их разговора по данному вопросу, но можно предположить, что Берия настолько твёрдо отстаивал свою позицию, что Сталину это надоело, и он был вынужден сам, через голову наркома, обратиться с письмом к руководителям партийных и карательных органов на местах[570], чтобы в порядке исключения оставить пытки. Подобное Сталин мог простить только новому ставленнику, который ещё не до конца усвоил «придворный этикет». Но сам по себе такой инцидент в отношениях с вождем, вынужденным действовать самому по столь острому вопросу, является уникальным.
В военные годы Лаврентий Берия был одним из пяти, а затем восьми членов ГКО, а с 1944 г. стал заместителем Сталина по самой горячей, а именно оперативной, работе. В начале войны основной его обязанностью было грандиозное перемещение промышленных предприятий за Урал, обустройство около десяти миллионов человек на новом месте, запуск предприятий и вывод их вначале на довоенные объёмы производства, а затем — дальнейшее наращивание выпуска продукции. Став председателем Оперативного бюро ГКО, Берия, помимо прочего, стал координировать работу практически всех промышленных министерств.
570
Шифртелеграмма И.В. Сталина секретарям обкомов, крайкомов и руководству НКВД – УНКВД о применении мер физического воздействия в отношении «врагов народа». 10 января 1939 г. // АПРФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 145–146.