О том, что Берию никто не видел ни живым ни мёртвым, в том числе и на т. н. суде, по секрету проинформировали его сына члены суда — секретарь Московского горкома партии Н.А. Михайлов и председатель ВЦСПС Н.М. Шверник[575]. О многом говорит и тот факт, что явно выдуманный суд над Берией не описан ни в одних мемуарах, в том числе председателя суда маршала Конева. Аналогично нигде на высоком уровне не зачитывались и «показания» убитого Берии, так как фарс был всем очевиден. Но почему же никто из посвящённых в тайну уничтожения Берии никогда не озвучил правду? Дело в том, что бессменный генеральный прокурор Роман Руденко, переживший всю хрущёвскую и брежневскую эпохи, а главное — каждый из посвящённых — для сохранения карьеры, персональной пенсии, московской прописки, а может быть, и жизни, был обязан по «горячим следам» публично поклясться Хрущёву в верности. При этом требовалось заклеймить «предателя и шпиона» маршала Лаврентия Берию, тем самым став соучастником преступления и госпереворота, вначале де-факто, а затем и де-юре, приведшего Хрущёва к абсолютной власти. Ни один из нескольких сотен членов ЦК даже не попытался поднять вопрос о том, чтобы заслушать их вчерашнего товарища по партии с более чем 30‑летним стажем, члена ЦК и Политбюро, депутата Верховного Совета СССР, зампредседателя Совета Министров, главного организатора оборонной и ядерной промышленности. «Бой» на июльском Пленуме 1953 г. был заочным: «противника» рядом не было и не могло быть. Как в дальнейшем смотреть в глаза детям и внукам, если изменить позицию и признаться, что, хоть и косвенно, но участвовал в убийстве второго по должности, а по факту единственного человека дела и проводника реформ в государстве?
Причём творилось это беззаконие во имя того, кто совсем недавно не справился с курированием сельского хозяйства из высокого кресла секретаря ЦК и был отстранён Сталиным даже от этого реального поручения. Зато, дорвавшись до власти, он 11 лет разваливал страну, «проедая» золотой запас и валюту из частично запущенного нефтепровода «Дружба» (официальный пуск состоялся 15 октября 1964 г.). Но и эти резервы не спасли народ даже от «бесхлебья» в магазинах. Единственное его наследство — это примитивные «хрущёвки», вместо бериевского несравненно более привлекательного и недорогого жилья в закрытых и открытых стратегических городах, например, в Ангарске. Про сталинские высотки в Москве на фоне серых и безрадостных «хрущёвок» даже говорить неудобно.
В книге анализируются мотивы поведения в роковые дни 1953 г. и дальнейшая карьера министра обороны Н.А. Булганина, скороспелого маршала К.С. Москаленко, его заместителя генерала П.Ф. Батицкого, Генерального прокурора Р.А. Руденко и его втоптанного в грязь принципиального предшественника Г.Н. Сафонова, маршала Г.К. Жукова, членов Политбюро и членов суда во главе с маршалом Коневым. В исследовании выдвигается и доказывается гипотеза, которую пока что принимают немногие авторы. Согласно ей, Лаврентий Павлович был бессудно убит в день его мнимого «ареста». Причём наиболее вероятно, что при личном участии самого мотивированного и «натренированного» на репрессиях главного организатора и выгодоприобретателя Никиты Хрущёва.
Как следует из его обширных мемуаров, он в большей степени, чем другие, был ослеплён величием Сталина, а значит, и его способами террора во имя удержания абсолютной власти. Хрущёв был уверен, что убийство своего друга и самого авторитетного партийца той эпохи Сергея Мироновича Кирова организовал Сталин. Этот «шахматный ход» вождя и последующие, уже открытые, убийства соратников, членов ленинского Политбюро, существенно укрепили его единовластие и основанный на страхе и пропаганде авторитет в партии и стране. Почему же Берии не выступить в роли такой же жертвы, как Киров, а Хрущёву — в роли своего кумира Сталина?
«Самоучитель» Хрущёва пополняли, увы, не только старые случаи, но и примеры трёхгодичной давности. В 1950 г. всех думающих людей потрясло т. н. Ленинградское дело, в ходе которого было репрессировано до 2 тыс. чел. и казнено 26. Среди них такие преданные коммунисты как Алексей Кузнецов, секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского обкома, генерал-лейтенант, прошедший всю войну. Он занимался не только обороной Ленинграда, но и укреплением морального духа борющегося со смертельным голодом и лютым холодом населения города. Вместе с ним почти всегда взору людей представал в солдатской форме и каске его шестилетний сын, забранный отцом из эвакуации. Это не могло не внушать оптимизм и надежду на скорое освобождение из смертельного кольца блокады. В 1950 г. Кузнецову было всего 45 лет.
575
Товарищу Берии – человеку и людоеду // Коммерсантъ. 1999. 30.03; URL: https://www.kommersant.ru/doc/15315