Не менее яркой фигурой был талантливейший учёный-экономист, 46‑летний доктор экономических наук, академик, заместитель председателя Совета Министров, то есть самого Сталина и председатель Госплана СССР и член Политбюро Николай Вознесенский. Обоих молодых руководителей Сталин даже прочил своими преемниками на главные правительственные и партийные посты. Конечно, окружению вождя такой прогноз вряд ли оказался по нраву. Среди наиболее активных противников называют обычно только Маленкова и Берию. Хотя вряд ли были в стороне от нашептываний вождю и «аксакалы» Политбюро — Молотов, Микоян, Каганович и др. Неслучайно вскоре Сталину начала поступать компрометирующая молодых выдвиженцев информация. Вознесенского обвинили в занижении планов, неправильном выборе базовых месяцев для определения темпов роста и других грехах, оказавшихся смертными. При этом не принято вспоминать, что сталинский размах в планировании был настолько губителен, что Берия в числе первостепенных мер после кончины диктатора провёл через Политбюро замораживание «любимых детищ Сталина» — гигантских строек, которые вели к распылению средств и не могли принести отдачу в сколько-нибудь обозримом будущем.
Например, Заполярная железная дорога длиной в 1300 км от поселка Игарка в низовьях Енисея до Северного Урала, включая Норильск, а в отдалённой перспективе и Чукотку. На прокладке путей успело проработать до 120 тыс. заключённых, а вложено в неё было 4 млрд руб. бюджетных средств. И это при полунищем житье в бараках основной массы населения, что не было только последствиями войны. Просто бедный народ более управляем и готов работать в тяжелейших условиях практически за еду и одежду. Более обеспеченных людей было бы тяжелей загонять в шахты и рудники, а также на фабрики и заводы с преобладанием ручного труда. При неповиновении «краник» снабжения легко регулируется, да и стимулы для учёбы и продвижения, в том числе на номенклатурные высоты, много весомей, чем при обеспеченной жизни. Поэтому огромные средства с лёгкостью направлялись не на послевоенное улучшение жизни поколения победителей, а на грандиозные проекты.
С одобрения Сталина строительство велось спешно, с финансированием затрат по факту без проектно-сметной документации, определения общей стоимости и хотя бы примерных сроков окупаемости. Такой подход был оправдан при форсированном создании ядерной бомбы, но в дорогостоящих мирных проектах он просто немыслим. Аналогичной была ситуация с железнодорожным тоннелем Сахалин — Большая земля, с Главным Туркменским каналом и т. п. Ясно, что при таком «планировании» выброшенных на ветер огромных средств академик Вознесенский был неимоверным раздражителем для вождя. Реальной была опасность, что после кончины «великого строителя» Вознесенский станет критиком его разорительных проектов и приоритетов развития страны. Так что его дискредитация и уничтожение показались Сталину, по-видимому, оптимальным решением. Очевидно, что слишком много лишнего знали молодые ленинградцы и о своих убитых предшественниках — Зиновьеве и его «банде», Кирове, а возможно, и об их шефе Жданове. Так что уж лучше, как говорится, «концы в воду».
Поначалу вряд ли кто-то из «доброжелателей» предполагал, что «воспитательный» процесс недавних любимцев вождя закончится не смещением их и отправкой в дальние регионы, а казнями по сценарию уже подзабытых 1930‑х гг. В 1950 г., кроме ленинградцев, были расстреляны заслуженный маршал авиации, консультант Сталина на переговорах «Большой тройки» в Тегеране и Ялте, кавалер множества орденов — Сергей Худяков, а также Григорий Кулик, приятель Сталина по Гражданской войне, маршал артиллерии (правда, разжалованный) и ещё около двадцати генералов — орденоносных участников войны. Заключительным аккордом в реквиеме сталинских жертв стали 13 членов Еврейского антифашистского комитета, расстрелянных в 1952 г. после тайного убийства их руководителя Михоэлса. Это была «благодарность» за сбор немалых денег с мирового еврейства во время войны на нужды армии. Как и возрождённая Церковь, это создавало СССР имидж достойного партнёра Запада, заслуживающего ленд-лиза и прочей помощи.
Хрущёв, по свидетельству талантливого разведчика, генерала НКВД Павла Судоплатова, уже имел богатый опыт индивидуального террора, а именно — уничтожения видного украинского националиста Александра Шумского, авторитетнейшего греко-католического епископа Теодора Ромжи, а также, согласно нашим изысканиям, весьма вероятно, и генерала армии Николая Ватутина. Кстати, сам Судоплатов чудом спасся от расстрела, благодаря талантливо инсценированному сумасшествию и голодовке, которая поставила его между жизнью и смертью. Но это настолько притупило чувствительность, что позволило, не закричав, выдержать две спинномозговые пункции.