Хрущёв предложил по первой категории пустить 8500 чел., по второй — 9805[16]. В итоге лимит Москве увеличили до 9 тыс. расстрелов[17]. Но план по убийствам в СССР перевыполнялся «по-стахановски» — не на проценты, а в разы, с первоначальных 65 950 чел. в регионах (по лимитам в приказе № 00447) до 681 тыс.[18]. В результате по Москве и области за 1937–1938 гг. было расстреляно не менее 29 200 человек[19]. Но это убийственное превышение не могло быть случайным, всё режиссировалось из Кремля. Если уровень репрессий в столице и окрестностях был такой же, как в среднем по стране, то есть 0,4 % от общей численности населения (согласно всесоюзной переписи 1939 г. — 170,6 млн чел.), то в «Коммунарке» должно было лежать около 43,6 тыс. человек, а не 29 200, то есть в 1,49 раза больше. После многих лет всевластия Хрущёва официальные цифры отчётов можно воспринимать весьма условно. Бесспорным является факт уничтожения под корень наиболее активной и грамотной категории работников, секретарей партийных организаций всех уровней, подавляющее большинство из которых были уже сталинскими выдвиженцами. Выступая в августе 1937 г. на пленуме МГК, Никита Сергеевич не стеснялся в выражениях: «Нужно уничтожить этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врага на благо народа!»[20] К сожалению, подобная риторика была общим местом всех, кто старался выжить.
В годы «Большого террора» были репрессированы практически все секретари МК и МГК, занимавшие эти неожиданно ставшие расстрельными высокие посты: из 38 человек выжили лишь трое, из 146 действующих секретарей райкомов и горкомов партии лишь десять избежали репрессий[21]. Как видим, в обоих случаях цифра репрессированных намного выше 90 %. Били, как мы убеждаемся, по верхушке партии, так же, как и по элите военных и руководителям отраслей, промышленных предприятий и сельского хозяйства. Причём на заводах и фабриках молот репрессий ударил не только по директорам, но и по наиболее активным рабочим. Всего за 1936–1937 гг. органами НКВД Москвы и Московской области были репрессированы 55 741 чел.[22].
Усердно раскрутив «колесо» репрессий в десятимиллионном регионе, Никита Сергеевич в январе 1938 г., как передовик кровавых дел, был послан Сталиным на Украину — «осчастливить» свою малую родину и репрессиями, и голодом, и уничтожением западноукраинских националистов. Он сменил расстрелянного Станислава Викентьевича Косиора, отработавшего в должности первого секретаря ЦК КП(б) Украины долгие 10 лет. По воспоминаниям разведчика, генерал-лейтенанта МВД Павла Анатольевича Судоплатова (1907–1996), с собой он привёз некоторое время работавшего с ним в Москве А.И. Успенского, ставшего наркомом внутренних дел Украины. Там он позже проводил репрессии, в результате которых из членов старого состава ЦК КПУ — более 100 человек — лишь троих не арестовали. «Во время репрессий 1938 года, когда Ежов потерял доверие Сталина и началась охота за чекистами-«изменниками», Успенский пытался бежать за границу. Он захватил с собой несколько чистых паспортов и скрылся, инсценировав самоубийство, но тело «утопленника» не обнаружили. Хрущёв запаниковал и обратился к Сталину и Берии с просьбой объявить розыск Успенского. Поиски велись весьма интенсивно, и вскоре мы поняли, что жена Успенского знает: он не утонул, а где-то скрывается. Она своим поведением не то чтобы прямо выдала его, но нам это стало ясно. В конце концов он сам сдался в Сибири после того, как заметил в Омске группу наружного наблюдения»[23].
Во время массовых репрессий в Москве, Московской области и на Украине Хрущёвым было одобрено и санкционировано более 100 тыс. смертных приговоров. Депортация более 300 тыс. украинцев в 1940‑х гг. тоже происходила при его одобрении. Его покорность Хозяину спровоцировала голод 1946–1947 гг., когда, по самым скромным российским оценкам, население УССР сократилось примерно на 408 тыс. чел.[24], а по оценкам украинских историков, погибло до 800 тыс. жителей республики[25].
16
Записка секретаря МК ВКП(б) Н.С. Хрущёва И.В. Сталину. 10 июля 1937 г. // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. В 5 т. / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг. Т. 5. 1937–1939. Кн. 1. 1937. М.: РОССПЭН, 2004. С. 324.
17
Постановление ЦК ВКП(б) об утверждении дополнительных лимитов на репрессии по приказу НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г. 31 января 1938 г. // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. В 5 т. / Под ред. В. Данилова. Т. 5. 1937–1939. Кн. 2. 1938–1939. М.: РОССПЭН, 2006. С. 34–35.
18
Справка спецотдела МВД СССР о количестве осуждённых по делам органов НКВД за 1937–1938 годы. 11 декабря 1953 г.; URL: https://istmat.org/node/17751
19
Послесловие к спискам захороненных в «Коммунарке» // Мемориал «Коммунарка», алфавитный указатель; URL: http://old.memo.ru/memory/communarka/index.htm
20
21
22
Записка А.Н. Яковлева, В.А. Медведева, В.М. Чебрикова, А.И. Лукьянова, Г.П. Разумовского, Б.К. Пуго, В.А. Крючкова, В.И. Болдина, Г.Л. Смирнова в ЦК КПСС «Об антиконституционной практике 30—40-х и начала 50-х годов» // Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 т. Т. 3. Середина 80-х годов — 1991 / Сост. А.Н. Артизов, А.А. Косаковский, В.П. Наумов, И.Н. Шевчук. М.: МФД, 2004. С. 147.
23
24
25