— Гришанов, за пулемет, — скомандовал я расчету. — Карамаев заряжающим. А я — к Гребенюку.
Пополз. Впереди — стог ржаной соломы. Где-то около него должна быть огневая позиция Гребенюка. Забравшись с тыльной стороны на стог, огляделся. Пулемета Гребенюка нигде не видно. Где же он?
Меня заметили. Рядом со стогом шлепнулось несколько мин. Спустился на землю. В это время вражеская пехота снова — в который уже раз! — перешла в атаку.
Справа заработал пулемет Гришанова. Мне было видно, как падали гитлеровцы, а уцелевшие припадали к земле, елозили по ней, ища укрытия. "Что, не нравится? — злорадно подумал я о вражеских автоматчиках. — К земле припадаете?! А раньше-то во весь рост шли. Ничего-о, мы с вас еще не так спесь собьем!"
Но что это? По поднявшейся, уже изрядно поредевшей фашистской цепи ударила длинная пулеметная очередь слева. Гришанов? Но он же справа. Тогда… Гребенюк? Точно, он! Вон ведь куда забрался!
Пулемет бил с опушки березовой рощи, что была примерно в километре от меня. Что ж, удачная позиция! Огонь кинжальный, губительный, вдоль правого фланга атакующей цепи врага. В то же время позиция Гребенюка скрыта от вражеских наблюдателей.
— Ну Гребенюк, ну молодец!
Значит, все в порядке. Делать там мне, считаю, нечего. Теперь обратно, к Гришанову.
Пока ползу назад, оба пулемета ведут огонь по отходящим фашистам.
— Выдержали, братцы? — кричу, подползая к Гришанову. — Все живы?
— Живы! — весело отзывается тот.
А солнце между тем уже садится за горизонт. Бой затухает по всему участку обороны полка.
…Пишу донесение командиру роты. Потери противнику мы нанесли значительные. Вон ведь, около сотни трупов вражеских солдат и офицеров лежит перед огневыми позициями взвода!
Написал и о своих потерях, о расходе боеприпасов, просил их пополнить, накормить взвод. С донесением послал красноармейца Карамаева.
— Смотри не попади в лапы фашистам, — напутствовал бойца.
— Нэт, нэ возмут, — ответил Карамаев. — Я им сам секир башка сдэлаю.
По национальности он бурят. До войны был прекрасным охотником, метко стреляет. И видится мне уже наводчиком пулемета. Что же до плохого знания русского языка, то это дело поправимое.
Забегая несколько вперед, скажу: так оно и будет. Когда в одном из боев ранят Гришанова, Карамаев заменит его и станет отличным наводчиком.
* * *
Да, бой затих. Но забот от этого не убавилось. Надо ведь предусмотреть все, чтобы в любую минуту отразить новое нападение врага.
Выдвигаю вперед пулемет Гришанова, приказываю расчету отрыть окоп полного профиля.
А расчет Гребенюка нахожу на опушке той же рощи, откуда он отбивал последнюю атаку гитлеровцев. Сам ефрейтор легко ранен в ногу, остальные люди невредимы. Сообщаю им о том, что убит Саввин. Это известие всех огорчило. Ведь в сознании у бойцов все никак не укладывается, что на войне гибнут и хорошие люди. Тем более что Саввина с его окающим волжским говорком во взводе любили за невозмутимость и смышленость. Гребенюк еще в Забайкалье просил его в свой расчет вторым номером. Но тогда было решено все же спаровать его с земляком, с Гришановым. И теперь Гребенюк вспомнил об этом.
— Не отдали вы мне Саввина, товарищ лейтенант, — задумчиво говорит он, лежа под кустом. — Был бы со мной, глядишь, в живых остался…
— На войне никто не гарантирован, что останется жив, — ответил я. — И тебя вот ранило. А могло ведь и убить.
— Не убьет! — зло выдавил ефрейтор.
— Буду рад. Но закончим об этом разговор. Сколько осталось патронов?
— Пол-ленты.
У Гришанова тоже не больше. Что же делать? Где старшина роты? К утру его надо найти во что бы то ни стало. С утра фашисты снова полезут…
— Вот что, товарищи, — обратился я к расчету, — надо обязательно разыскать старшину, принести боеприпасы и ужин.
— Черт его знает, где его искать! — снова зло ответил Гребенюк.
Да, я знаю, что старшину роты недолюбливают и бойцы, и младшие командиры. Да и мы, взводные, тоже. Ведет он себя надменно, грубит, покрикивает на всех, особенно в присутствии командира или политрука роты. Выслуживается. Кстати, носит комсоставское обмундирование, хотя ему это и не положено. Прямо диву даешься, куда же смотрит ротный?
А вот сейчас старшины почему-то нет. Хотя не мы его, а он нас обязан искать. Чтобы узнать, в чем мы нуждаемся, постараться обеспечить всем необходимым. Так нет, отсиживается где-то в тылу. Надо положить этому конец! Вот поговорю при случае с командиром роты.
Но это — при случае. А пока нужно найти старшину. Взвод не может воевать без боеприпасов. Да и есть хочется…