Надо скорее предупредить подполковника. Я машу ему рукой, но он продолжает ехать. Наконец-то заметил, остановился. Мы подъезжаем к нему, я рассказываю ему о сигнале, который был мною случайно пойман по радио.
Не дослушав меня, подполковник приказал рассредоточиться, занять оборону. Местность позволяет — впереди мост, речка, открытое поле. Справа луг, слева озеро. У них остается только одна возможность — пройти по мосту. Его-то и надо держать на прицеле.
Какое красивое название — озеро Черного Дрозда. Смотрю на противоположный берег: там, у самой кромки воды, движется какая-то цепочка. Плотной колонной идут машины. Если бы это было в пустыне, можно было бы подумать, что мираж.
Подполковник достал карту, рассматривает, как там проходит дорога и куда она ведет.
— Вот и нашелся противник. А мы горевали. По той дороге он как раз выйдет на наши главные силы. Надо предупредить.
29
— Сначала повалите телеграфные столбы, а потом станете в засаду, — сказал мне подполковник.
И мы валим танками столбы, рвем провода. Надо было это сделать давно.
Капитан-артиллерист вместе с расчетом роют окоп для пушки, рядом с ней окапываются автоматчики. Заняли высотку. А мы с танками расположились под елочками, недалеко от моста. Отсюда хорошо просматривается бетонка, и, если появится противник, мы будем у него на фланге.
Отдыхаем. Окопаться мы все равно не успеем, надо приберечь силы. Если не подойдет полк, то нам придется туго.
Чернов ветошью протирает броню. Мне хочется сказать ему: «Дима, зачем все это?» Но понимаю, что обижу его. Он сам, может, чувствует, что отдает машине свою последнюю ласку. Танк для него не просто металл. Он и защитит, и вытянет, когда надо.
Речка неширокая, вода в ней мутная, торфяная, плещется, хлюпает. Спокойно кругом. «Рама» улетела. Пригревает солнышко. Еле-еле. Слабость какая-то во всем теле, на одну бы минуту свалиться, уснуть. Всего на минуту.
На горизонте, за озером Черного Дрозда, где движется черная цепочка, белеют облака, застывшие, будто покрытые снегом. А над нами облака — легкие, торопливые.
Цепочка движется, движется. По силуэтам узнаю танки и машины с пушками на прицепе. Металл Рура — черный, сверкающий, кажущийся неотразимым. Но будет гореть и разваливаться на куски.
В проломе облаков бледное солнце обрушило косой поток стрел. Становится от него тепло, потом зябко. Мне бы на мгновение сомкнуть глаза, переключиться…
Залезаю на танк, сажусь на броне, спиной упираюсь в башню, одной рукой обнимаю орудие, чтобы не свалиться. Голова склоняется, упирается во что-то холодное, ледяное и округлое. И куда-то проваливаюсь.
Видимо, меня тут же толкнули, вернее, потрясли за ногу, за колено, — я открываю глаза и смотрю на бетонку. На ней что-то происходит. Словно высыпала собачья стая. Кучкой пробегают мотоциклы. Но ехать на мост не решаются, круто развернулись и укатили обратно. Неужели заметили нас? Кажется, нет. Рассыпались по лугу, ищут полевую дорогу. Она там есть, только немного дальше. Но там их встретит капитан с пушкой.
Позади на дороге какая-то точка. Она все увеличивается. Пылит броневичок. Из открытой башенки высовывается по пояс младший лейтенант:
— Привет, гвардейцы. А где подполковник?
— Здесь. Что нового привез?
— Приказано вам остановиться. Корпус ведет тяжелые бои. Ваш полк повернули… Столько немецких танков подперло, черно кругом.
— Наши держатся?
— Держатся… Говорят, какой-то свежий корпус подходит. Может, мы им новый котел здесь устроим.
— С нашими связными встречался?
— Нет. Видел сгоревший бронетранспортер на дороге.
Я отсылаю его к подполковнику и сам иду следом. Прошу разрешения скрытно подойти к дороге за озером и атаковать. Может, это будет самая удачная атака в моей жизни. Другой такой возможности не представится.
— Азарт это у тебя боевой или в Наполеоны метишь? — охладил мой пыл подполковник. — Честно говоря, я бы давно смылся отсюда, если бы была моя воля. Но рубеж удерживать надо. Денек-два немцы поштурмуют, а потом мы снова вперед пойдем. Навоюешься — во! — провел он пальцем по шее. — А в целом-то я твой порыв хвалю! Есть предложение перекурить это дело.
— Нет, я пойду в роту.
А за озером черная цепочка движется, движется… Почему они не пошли по этой бетонке? Понимали, что здесь их обязательно встретят. Или еще пойдут? Конечно, пойдут: не зря появлялась разведка — мотоциклисты. Мне хочется сказать своим подчиненным что-нибудь утешительное, но я говорю:
— Друзья! Как бы тяжело ни было, отходить не придется. В любом случае помните наш танковый обычай — никого в огне не оставлять.